Цивилизованное общество. Акатава Ибис

другая. Я не хотел признавать, но ты давала мне то, чего я не чувствовал, общаясь с ними.

      – Хм, и что же это? – хмыкнула она. – И как же твоя любовь к той девушке? Я признаю, она лучше меня и в плане мозгов, и в плане характера, хоть истерики и психозы не устраивает, это уж точно.

      – Тепло, – ответил я. – Мне было очень тепло с тобой, твои ласковые руки, касающиеся моей головы и усыпляющие меня, твои тёплые пальцы, гладящие мою ладонь… Ты думаешь, я ничего не испытывал от твоих прикосновений? Испытывал, боялся, что это полностью завладеет мной, что я не смогу жить без них, потому что они тёплые и искренние, поэтому сопротивлялся тому, чтоб ты трогала меня. – Я замолчал. – А в плане любви к той девушке – я могу любить людей и ценить их как хороших друзей, наверное, та любовь, что вспыхнула во мне к ней, перешла именно на этот уровень, и мне в целом достаточно этого, мне достаточно общения с ней на умственном уровне, не цепляя душу и тело…

      Она молчала, всё так же смотря на реку, на её противоположный берег, где было когда-то поле, но сейчас высилось какое-то здание.

      – Не замерзла? Может, пройдёмся? – спросил я, прерывая это молчание.

      – Немного. Можно и пройтись, – ответила она, вставая с лежанки. Мы двинулись вдоль речки. Она хранила молчание, я не мешал ей думать.

      – Хорошо, если мы попробуем начать всё сначала, – начала она, – в каком направлении ты хочешь, чтобы оно развивалось, это общение? Иными словами, что тебе от меня надо?

      – А чего ты хочешь?

      – Того же, что и пять лет назад.

      – Общения?

      – Друга.

      – Дружбы, значит… – ответил я.

      – Да, – ответила она, я молчал. – Ты можешь стать мне другом? Можешь? Или это слишком сложно, не так ли? Ведь мой характер остался при мне, и меняться я больше не могу и не хочу, я и так превратилась уже в тень. Потому что, как бы сильно я тебя тогда ни любила и ни желала быть рядом и в горе и в радости… – Она перевела дыхание. – Всё можно разрушить, искоренить, сломать. Мы это и сделали. Да, может, во мне говорит сейчас обида, боль, злость, ненависть к тебе. Но чувств, тех, что раньше, я не слышу в себе.

      Понимаешь, я ничего не испытала, когда услышала твой голос и твоё предложение встретиться. Я не почувствовала этого неясного порыва и окрылённости, когда выбирала, что надеть, когда шла, а не полубежала к автобусной остановке, когда ехала в метро, когда увидела тебя, ничего. Понимаешь, пусто, глухо, затем пришло всё, что угодно, кроме положительных эмоций. Лишь одна мысль – зачем всё это? Ты хотел, чтоб я ушла, – я ушла, ты попросил о встрече – я пришла. Теперь ты хочешь общения – его не хочу я. Ты хочешь того тепла, что раньше? Его не осталось во мне, я замерзла, умерла, заледенела, стала как все. Хотя исключение есть – всё ещё девственница. – И она фыркнула и усмехнулась, губы её искривились в улыбке, а лицо приобрело заострённые черты, выдавая её внутреннюю борьбу и усталость.

      – И не надо, – отозвался я. – Я хочу видеть прежнюю тебя, ту, которая всегда имела своё мнение и никогда не прислушивалась