Государства и социальные революции. Сравнительный анализ Франции, России и Китая. Теда Скочпол

революций базируются на отнесении их к намного более широким категориям. В их число входят структурно-функциональные категории социальных систем (например, у Челмерса Джонсона) и такие категории, как «политическое насилие» (например, у Теда Гарра) или «коллективное действие» (например, у Чарльза Тилли), которые относятся к аспектам, общим для многих видов политических событий[85].

      Не то чтобы современные исследователи феноменов, относящихся к категории революций, рассматривали свои теории как иррелевантные по отношению к социальным революциям. Они, конечно, полагают, что их общие теории должны «применяться» к случаям революций историками или обществоведами, которые анализируют отдельные их примеры. В известном смысле такие теории, как у Джонсона, Гарра и Тилли, разумеется, применимы к отдельным случаям социальных революций. Можно найти относительную депривацию, множественность суверенитета (многовластие), разбалансировку системы и ценностно-ориентированные идеологические движения в каждой отдельной и во всех социальных революциях вместе взятых. Историки или компаративисты, применяющие метод кейс- стади, могли бы, таким образом, использовать эти идеи по отдельности или все вместе при рассмотрении конкретной революции. Поскольку современные теории в социальных науках оформлены в таких общих концептуальных категориях, в действительности оказывается очень трудно сказать, бывает ли вообще так, что они неприменимы в определенном случае. В каком обществе, например, отсутствует широко распространенная относительная депривация того или иного рода? Или как мы должны определить, синхронизирована ли социальная система, когда ее рассматриваем? Ирония заключается в том, что теоретические подходы, стремившиеся избежать ловушек чрезмерного исторического подхода к революциям, заканчивают тем, что дают немногим больше, чем указания на различные факторы, которые компаративисты могли бы принять во внимание, не имея никакого обоснования, чтобы предпочесть одни объяснения другим.

      Марксистская теория работает с менее общими и более исторически обоснованными категориями, нежели современные социальные теории. К тому же она предлагает более элегантное и полное объяснение социально-революционных трансформаций как таковых (а не, скажем, «политического насилия» в общем). Таким образом, не случайно, что марксизм является той теорией в социальных науках, которую наиболее последовательно и плодотворно историки применяют, чтобы пролить свет на различные отдельные революции[86]. Тем не менее взаимодействие между марксистской теорией и историей пока не полное, потому что исторические кейсы не используются для проверки и модифицирования объяснений, предлагаемых теорией. Исследователи-марксисты посвятили себя выявлению классовых конфликтов и изменений в классовых отношениях, которые действительно происходят во время революций. Но они не разработали способов проверить, действительно ли именно эти

85

Например, определение революционных перемен Челмерса Джонсона, сформулированное в категориях его универсалистской теории социальных систем, применимой ко всем обществам любой эпохи и локализации, охватывает все: от движений ревитализации в племенных обществах и религиозных войн в досовременных аграрных обществах до революций в современных национальных государствах. А Тед Гарр и Чарльз Тилли оба, невзирая на свои резкие разногласия, пытаются разместить революции в рамках более общих теорий «политического насилия» и «коллективного действия» соответственно. Именно потому, что они хотят теоретизировать только о категориях, охватывающих множество событий, чтобы их модели могли быть проверены с помощью количественных методов, Гарр и Тилли определяют революции через те количественные аспекты, которые объединяют их с множеством прочих политических событий (политическое насилие у Гарра и организованное политическое действие и смена членов политической системы, обладающих высшей властью, – у Тилли), оставляя в стороне любое внимание к крупным структурным трансформациям, выступающим отличительной чертой революций, особенно социальных революций как таковых.

86

«Буржуазные революции», такие как французская и английская, в рамках марксистской теории интерпретируются как некая целостность. Что касается не-буржуазных революций, в центре внимания находится роль классовых противоречий и конфликтов в качестве причин революций и их процессов, но итоги редко анализировались в марксистских категориях.