Стыд орхидеи. Любовный роман. Алиса Альта

к музею подпускать.

      – Что вы такое говорите! – с чистосердечным негодованием воскликнул Царицын. – Он же мэр города!

      – И то, что он мэр города, даёт ему право издеваться над людьми?

      – Но ведь он же основатель и главный бенефициар Фонда поддержки талантов «За искусство».

      – Какое прекрасное название, не находите, молодой человек? – язвительно спросил Белов, откинувшись на спинку кресла и взяв в руки долготерпимую бутылку. – Месье Гузкин мог назвать свой фонд «Прометей» – словно он древнегреческий титан, похитивший огонь у богов и подаривший его людям. Мог выбрать имя «Ночной дозор» – и отсылка к Рембрандту, и издевательство над Лукьяненко, и арена для шуточек про ночной позор. Но он выбрал чеховское, лаконичное, говорящее название – «За искусство». Шедеврально.

      – Неужели вы из-за названия так на него ополчились?

      – Послушайте, Артём, вы, я вижу, не совсем понимаете. Знаете, где учился достопочтенный Фёдор Степанович?

      – Где?

      – В сельскохозяйственной академии Саратова. Сразу после окончания сего славного заведения он сделался председателем совхоза. Отчего-то Гузкина, словно слона в посудную лавку, тянет в мир искусства. Наверное, сельские родственнички внушили ему, что человек из высшего общества обязан коллекционировать Шагала, а то и скакать по сцене в дуэте с Волочковой. Сейчас ему пятьдесят пять, два года назад он был назначен мэром Москвы, и мне кажется, что главное его пристрастие в жизни – самоутверждаться, пиная своими грязными сапогами людей действительно тонких. Видимо, в такие моменты его внутренний скрюченный Скрудж купается в золотых реках.

      – Мне кажется, – угрюмо заметил Артём, – с вашей стороны в высшей степени некрасиво отзываться так о человеке, на которого вы работаете. Тем более мэр он неплохой.

      – Неплохой, – охотно согласился Белов. – Только не надо лезть со свиным рылом в калашный ряд. А вы мне что предлагаете, покинуть фонд? А как же быть c Сергеем Наворским, который благодаря моим стараниям смог издать трёхтомник по истории Чукотки? Как быть с Аней Ринд, которая сейчас учится в Гарварде? Как быть с рязанским объединением «Ренессанс», что теперь функционирует на регулярной основе? Или, может быть, четыре десятка детей, которых мы отобрали по всей России и чьё будущее сейчас гарантированно, стоит отправить по домам?

      – Нет, – надулся журналист, скрещивая руки на груди. – Или работайте там, уважая руководство, или уходите, и вот тогда говорите всё, что вам угодно. Всё-таки фонд Фёдора Степановича сделал немало благих дел, каким бы ни был облик его главы.

      – Могут ли дрянные методы привести к хорошим результатам, как вы думаете? – серьёзно спросил Александр, задумчиво посасывая бутылку.

      – Я думаю, если бы вы действительно попытались, то нашли бы и в Фёдоре Гузкине немало хорошего. Просто эта сторона его личности не видна на публике. Всё лучшее, достойное, по-настоящему ценное