Непокорное Эхо. Лидия Петровна Будрик

него барин.

      – А над девчатами я вообще люблю подшутить, – признался он. – Я их уж больно шибко люблю пугать! Они меня как увидят, так сразу с визгом разбегаются.

      – Это почему же? – полюбопытствовал Громов, а сам подергивал поводок, подгоняя Буяна.

      – Как-то раз, они вздумали на речке купаться, – стал рассказывать он. – А я подкрался незаметно и из-за камышей наблюдаю за ними. Они там все разделись, плескаются, визжат от удовольствия! Весело им там, понимаете ли! – сказал Михаил и хихикнул, вспоминая тот случай. – Я в руки взял большую рогатину, нацепил на нее старое нижнее бельишко, а сверху чугунок прилепил! Натыкал под него соломы, чтоб так… хорошо торчала во все стороны и было похоже на пугало. И тихонечко под воду – нырь! Подплываю совсем близко, они ничего не подозревают. А я посреди них, как вынырну с криком! А впереди чучело появляется! Они все, от неожиданности и испуга, кто куда! С визгом, с криками, юбки свои и платья побросали и в кусты! Одна Верка Карнаухова не боится, стоит руки в боки и смотрит исподлобья на меня.

      – Почему?! – удивился Григорий, вспоминая ту красивую девчушку, которая так сильно запала ему в душу.

      – Она вообще девчонка смелая, знает, что за ней девять братьев стоят и заступятся в любой момент. А они все такие крепкие! Здоровые! Никого не боятся! За сестру в огонь и в воду. К ней местные ребята даже подходить не решаются. Один Ванька с ней дружен, других и не подпускают.

      – И что же, она не убежала и не испугалась тебя? – засмотрелся на брата Громов.

      – Стала так, – изобразил Старостин, как стояла в тот момент Вера, – сама глазки свои красивые прищурила, дождалась, когда я вынырну, а потом как даст мне своей мокрой юбкой по голове! А она от воды такая увесистая! Я даже пошатнулся. А она как закричит на меня: «Ах ты, бесстыжий! Совсем стыд потерял»! А сама лупит и лупит меня своей тяжеленной юбкой. «А ну, – говорит, – проваливай отсюда, а-то братьев кликну»! Я это пугало в реку бросил, а сам поплыл обратно в кусты, там моя одежда лежала. Приплываю я туда, а вещичек-то моих и нету! – развел руками Михаил. – Кручу головой по сторонам, думаю: куда они делись? А сам весь голый! А тут Маруська Грачева, подружка лучшая Веркина, так из-за кустов выходит, вся как русалка: волосы распустила, сама во всем белом, и так нахально лыбится, и вертит моими штанами на палке. Я ей говорю: «Штаны отдай»! А она сильнее вертеть ими стала, а сама все молчит и только ухмыляется. Тут к ней Карнаухова подошла, потом все девчата собрались и смеются надо мной, понимают, что я в воде без портков сижу. Ну, думаю, все! Хотел их напугать, а сам попался! – махнул он рукой и весело хихикнул. – Что делать, не знаю? Тут я взял, да и вышел из воды, в чем маманя родила! Они всё моё бельишко побросали и врассыпную!

      – И Вера?

      – И она тоже. Она на вид девчонка бойкая, но стеснительная. Есть в ней что-то такое, что уж больно мне нравится! Вот… не такая она, как все!

      – А что в ней тебе нравится особенно? – настороженно слушал его барин.

      – Она очень красивая! Улыбка у нее очаровательная! А смеется так заразительно,