Песня моей души. Елена Юрьевна Свительская

конец косы:

      – Знаю, козявка моя прекрасная!

      Безуспешно пыталась отобрать косу, а негодяй громко хохотал и лишь крепче сжимал пальцы. Показавшиеся путники растерянно посмотрели на нас и молча прошли мимо. Вообще, жизнь, в которой есть хотя бы один человек, которому небезразлично твоё состояние – очень ценный дар.

      – Но таки ты меня теперь накормишь? – ухмыльнулся он опять, – По-честному?

      Друга дорогого, который столько сделал для меня, я не могла не накормить!

      И уже с радостью сидела рядом и смотрела, как он уничтожает мои припасы. Век бы сидела и смотрела, как он ест.

      Впрочем, мужчина практичный всё поедать не стал. Со вздохом сумку отложил. Смахнул крошки с бороды. Опять взглянул на меня серьёзно. Сказал грустно:

      – Но… я думал, что ты тогда сгорела. Я ещё долго не мог спать по ночам: мне снился твой крик или то, как ты падаешь, задохнувшись от дыма. Снилось, как тяжёлые горящие балки падают на тебя… – он вдруг сдвинулся ко мне, сжал меня в объятиях, крепко-крепко, но я уже не сопротивлялась – ему я верила, – Значит, ты выбралась. Ты смогла тогда выбраться! Как же я рад!

      Шмыгнула носом. Накрыла его ладони своими.

      – Тогда, осенью, я вылезла через окно, едва до моей каморки долетел запах дыма.

      – Выходит, ты не осталась в загоревшемся доме? Какое счастье!

      Ещё недавно думала, будто наша встреча невозможна, но мой единственный друг теперь сидит рядом со мной! Прижалась к нему лицом. Как когда-то в детстве, когда мы рядом сидели, усталые или счастливые, что раздобыли себе еду.

      – Ромка, я так рада, что ты живой!

      О, только бы наша встреча не оказалось сном! Так много снов радовали меня, а с рассветом исчезали, оставляя только горечь.

      – Куда же ты ушла, Алинка? – спросил Роман хрипло, крепко прижимая меня к себе, – Я спрашивал у людей, прибежавших с водой, у хозяина дома, куда ты могла пойти, но никто ничего не знал о тебе. Это было так страшно!

      – Я искала тебя среди людей, столпившихся у дома. Они не обращали на меня внимания, отмахивались. Не найдя, побежала в лавку, куда тебя посылали. Лавочник сказал, что ты уже был у него.

      – Мне велели зайти к портному и ещё отнести дюжину писем, поэтому я поздно вернулся. Как же ненавидел те письма, графа!

      – А я так счастлива, что тебе дали столько поручений! Ты из-за них задержался!

      – Какое счастье, если мы на десять с половиной лет разошлись?! – проворчал мой друг. – Могли и вовсе никогда не встретиться. Меня могли убить в какой-то в битве.

      – Теперь мне уже наплевать и на пожар, и на битвы, и на все года, когда мы бродили по Светополью! Если мы встретились не во сне, а наяву, то ничто во всей Мирионе не способно меня огорчить, отобрать у меня мою радость!

      Роман неожиданно отстранился, виновато взглянул на меня.

      – Признаюсь, что есть кое-что, о чём я умолчал. Очень важное.

      – Так скажи! Или… не хочешь? Тогда молчи, ни о чём не буду спрашивать.

      – Скажу, – он куснул губу, – Не было ни дня после пожара, когда бы я не жалел о своём молчании! Ты меня не простишь, но ты должна об этом знать.

      – Не