Стирка в морской воде. Григорий Лерин

хорошо, хорошо, Чарик! Не собираюсь я над его коньяком смеяться. А над самим пожилым дядей – тем более. Посидим, поговорим – нет проблем. Что там, в общих чертах-то?

      – Любовь у него, Виктор. Только не к женщине, понимаешь, дорогой… Вот ему и мерещится всякое. Возраст такой, чувствительный… Пусть он тебе сам расскажет, Виктор, а то тебе неинтересно будет.

      – Понимаю, Чарик, – протянул я. – Любовь-то не ко мне, надеюсь? У меня ведь тоже возраст, знаешь ли…

      Чарик напряженно замолчал. Потом сказал:

      – Я тебя один раз просил, Виктор. Не обижай дядю Теймура – меня обидишь.

      И положил трубку.

      Можно даже подумать, что бросил.

      Ну, ничего себе! А что я такого сказал? Ну, вроде бы, как пошутил немного – ясное дело, не в меня влюбился чувствительный дядя Теймур, хотя едет именно ко мне и с коньяком. Чарик сам хорош – мог бы и намекнуть самую малость. Впрочем, если не в женщину, то вариантов остается немного, если не один единственный.

      Н-н-да… ситуация. Что ж, буду просто сидеть и слушать, коли Чарик один раз просил. У них там, конечно, человек человеку – родственник, а у нас это неприличным словом называется…

      – К вам клиент, шеф!

      Дядя Теймур прибыл без цветов и без галстука, но в кожаной шляпе и с дипломатом в руке. В отличие от меня, смущения он никакого не испытывал и улыбался во весь фарфоровый с позолотой рот.

      Меня спас отработанный ритуал встречи. Я привстал, указал рукой на кресло у стола.

      – Здравствуйте. Садитесь, прошу, Теймур… Простите, не знаю вашего отчества.

      Дядя Теймур бурно запротестовал:

      – Какое отчество, дорогой! Нет никакого отчества! Дядя Теймур меня все зовут и всегда так звали, сколько себя помню, да?

      Он уселся в кресло, положил дипломат на колени и щелкнул замками.

      – Хороший коньяк, как умный человек – украшение беседы. Это – хороший коньяк, Виктор, ты пробовал, скажи, дорогой. Дядя Теймур всегда хороший коньяк привозил для хороших людей. Мой отец тоже коньяк делал, дед виноград выращивал…

      Он поставил две бутылки на стол, выложил два крупных граната, причмокнул и продолжил:

      – Мой отец и дед на одном месте сидели, дальше райцентра не ездили, а коньяк этот по всей стране знают. Я его сам продавать возил, и в Ленинград, и в Архангельск, и в Сибирь возил – везде люди просят: «Вези еще, дядя Теймур». Сейчас вот не старый стал, но пожилой – хочется на одном месте сидеть. Хотел уже совсем домой вернуться, семья у меня там, дом хороший, коньяку много, да вот, как у вас говорят, надо домой идти, а грехи не пускают…

      Дядя Теймур прервался и многозначительно посмотрел на стол.

      Я извинился и вышел в приемную.

      – Лена, принеси нам пару бокалов, пару тарелок. В холодильнике, кажется, сыр был…

      Ленка слегка покраснела, и я поспешно отработал назад:

      – Нет, сыр не надо. Принеси посуду и иди домой. На сегодня – все.

      Я напрасно беспокоился насчет закуски. Дядя Теймур коньяк не пил – наслаждался,