Я выбираю. Роман. Книга четвертая. Вадим Бесов

такой кто способен составить?

      Жизнь проходит своя, не чужая.

      К свету нужно глаза открывать,

      Мир уверенно к Богу толкать.

      Мы ж живём, сатану обожая,

      Все в пороках, страстях заблудились

      Мы для этого, что ли, родились?

      Сами горе себе мы привозим,

      Не проснуться, зевая, никак,

      Словно стая безумных собак

      Мы от дьявола мысли возносим,

      А своё мы готовы распнуть.

      Может, вера подскажет нам путь?

      Часть шестая

      Дом стоял посредине поляны.

      Пни вокруг от деревьев торчком,

      Птицы мимо летели бочком,

      Им не нравились сада бурьяны.

      Сад вишнёвый спилили, убили,

      А деревья в кострищах спалили.

      Ноября появились седины,

      Но не дали приятного цвета,

      И трава, что осталась от лета,

      Добавляла угрюмость картины.

      Серо-белый нерадостный праздник,

      Только ветер гуляет, проказник.

      Дом, когда-то красивый и людный,

      Облупился и выцвел от солнца,

      В паутине большие оконца

      Излучали от пыли свет мутный,

      Очень редко окошки светились.

      Шторы часто во тьме шевелились.

      Лес стеной охранял эту серость,

      В нём вороны ругались на дом,

      Окружили участок кольцом,

      Осуждая картинки нелепость.

      Вспоминали пернатые вишни,

      Как деревья бывали подвижны.

      Из деревни соседней собаки

      По-хозяйски бродили в саду,

      Часто грызлись за пищу-еду,

      Постоянные склоки и драки…

      Им из дома бросали объедки,

      Были эти обеды так редки.

      Псы сновали без дела и цели,

      Бытия безнадёжность рисуя,

      На могиле бездумно танцуя,

      Будто все на планете истлели.

      Царство мёртвых напомнило это

      И бесславный конец всего света.

      Из трубы, что на крыше торчала,

      Вился часто белёсый дымок,

      Видно, жителя брал холодок.

      К ночи стужа в оконце стучала,

      В ноябре в этот год уж морозно —

      Так зима подбиралась уж грозно.

      Дом заброшен, но был обитаем,

      Ещё теплилась в ком-то там жизнь.

      Видно, звезды удачно сошлись.

      Облик женщины был узнаваем,

      Звали дома владелицу Вера —

      Это ей шевелилась портьера.

      Одиночество Веру сковало,

      Добровольно ушла от людей

      И, устав от безумных идей,

      В доме старом одна проживала.

      Чётко Вера и твёрдо считала:

      Мир дошёл до концовки начала.

      Не общалась ни с кем ни за что,

      Только дети нечасто звонили,

      Дом забросить, уехать просили,

      Вдруг беда – не поможет никто.

      Уговоры все были напрасны —

      Твёрдость Веры все знали прекрасно.

      Непонятно всё было, конечно.

      Может, мир Веру сам оттолкнул,

      Как