Я выбираю. Роман. Книга четвертая. Вадим Бесов

гостья жить по-другому,

      Звали женщину просто Любовь,

      Согревала чуть Верину кровь.

      Дом соседки в лесу за рекою,

      Там Любовь проживала с семьёй,

      С многолюдной, весёлой, большой.

      Выделялась Любовь красотою,

      Очень Веру соседка жалела:

      День за днём Веры ясность слабела.

      Почтальон доставляла газеты

      И продукты по просьбе носила,

      Ничего за визит не просила.

      К Вере жалости чувства задеты,

      Оставляла пакет на пороге

      И обратно бежала к дороге.

      Все газеты читала хозяйка,

      Всё от корки до корки подряд,

      Будто некий вершила обряд.

      Журналистов изучена байка,

      Знать желала, что деется в мире…

      Кровь лилась в этой адской квартире.

      Прочитав газетёнки, их рвала

      И бросала, как мусор, в огонь.

      Говорила, всё та же там вонь,

      Головой безнадёжно качала:

      Беспросветная тьма и погибель,

      Скоро свет разменяют на прибыль.

      После чтенья сидела недвижно,

      Застывала надолго во тьме:

      «Вся земля проживает в тюрьме…» —

      Про себя бормотала неслышно.

      Вера искренне горько страдала,

      О судьбе всех людей рассуждала.

      А с Любовью потом толковала,

      Всё хотела планету спасти.

      Вот куда вам такое снести?

      И старушку в щеку целовала,

      Успокоит с любовью ворчунью,

      О людских о грехах говорунью.

      Успокоится позже, замкнётся,

      Снова в кресло, и плед на плечах.

      Вспоминает, как мир весь зачах.

      До утра Вера вряд ли очнётся,

      Прошлых бед заедали печали,

      Когда птицы тревожно кричали.

      Плед поправит Любовь бережливо

      И уйдёт неспокойно домой:

      Как же женщине плохо одной!

      И оглянется с болью тоскливо,

      Знала Люба историю Веры,

      Мужа резкий упадок карьеры.

      Веры жизнь вот во что превратили:

      Был поэтом известнейшим муж.

      Ледяным был для женщины душ,

      Когда мужа в саду застрелили,

      Подло в спину жестока расправа —

      Журналистам продажным забава.

      Никого не нашли виноватых,

      Цирк из следствия вышел тогда,

      А у Веры случилась беда:

      Муж прибавился к строю распятых,

      Все газеты с ума посходили,

      Густо грязью поэта полили.

      Растерзала поэта вся пресса,

      Все грехи поползли на него:

      Книги, может, совсем не его,

      Своего лишь хотел интереса…

      Оболгали поэта умело,

      Веру горе ужасно задело.

      Суд решил: было всё ограбленьем,

      Цель убийц – лишь богатства поэта,

      Обыск всем показал кабинета,

      Просто кража была преступленьем.

      После выстрелов в дом забежали,

      Веру бедную просто связали.

      Чуть хозяйку, связав, приглушили,

      Дом