Возвращение домой. Эльвира Абдулова

Внутри огромной, натянутой во дворе палатки накрывали столы, приглашали музыкантов и долго праздновали. Могли три дня, а могли и целую неделю! Широка восточная душа, много родных и друзей, на чьих свадьбах уже погуляли или будут гулять родители жениха и невесты, поэтому оскорбить никого нельзя. Сейчас «палатка-тою» употребляется в совершенно другом значении, означает отсутствие вкуса, культурного и материального положения, а в то время была обычным явлением как в городе, так и в селе.

      За день до свадьбы в палатке, защищающей гостей от солнца и дождей, помещающей до сотни человек, собирались мужчины. Из казана исходил чудесный запах: готовился только что зарезанный барашек и его внутренности. Ахмеда усадили в центре вместе с друзьями, пелись песни, восхваляющие такого прекрасного жениха, звучала народная музыка, любимая зурна и кеманча. Жених, порядком уставший от суеты и предстоящих волнений, смущался от такого внимания. Пришли его родные – дяди и братья – и в чемодан, стоящий неподалеку, опускали деньги для будущей семьи. Ненадолго заглянули и женщины, взрослые родственницы. Они принесли отрезы тканей и увешали ими жениха. Для будущей семьи это большая помощь и дорогие подарки.

      После того, как все ритуалы были соблюдены и торжества закончились, молодые смогли наконец остаться наедине. И жених, и невеста были невинны, оба боялись этого неловкого момента, но молодой врач, подкованный теоретически, надеялся справиться и с практической стороной вопроса. Им было неспокойно еще и потому, что именно в это время на сцену выходила таинственная женщина – йенгэ. Сколько интересных историй знала она, сколько тайн могла хранить! По традиции перед первым исполнением супружеского долга жених должен был выпить крепкий чай и положить под матрас несколько купюр для «йенгэ». Их она забирала вместе с доказательством девичьей невинности и относила прежде всего матери жениха, где получала подарок, а уж потом – матери невесты, которая тоже не оставляла носительницу хорошей вести без внимания. Через два часа Ахмед вынес простыню йенгэ, уважаемой замужней женщине. В некоторых деревнях поговаривали, что простыню вывешивали для всеобщего обозрения и даже гордились этим, но, слава Богу, не в этом случае. Такой дикости обе стороны не приветствовали. Бедняжка Фирангиз и так боялась показаться на глаза всей родне после той ночи. Свекровь (гайнана) на следующий день подарила ей кольцо, молодой женщине усадили на колени малыша, чтобы по поверию первенцем

      был мальчик, а шаль, снятую с ее головы, повесили на плодоносящее дерево.

      Молодые не заставили себя долго ждать: через девять месяцев, точно в срок, появился младенец мужского пола, а потом с завидным постоянством рождались один за одним малыши. Ахмеду в скором времени предложили место в районной больнице, и они переехали в районный центр. Не столица республики, конечно, но большего молодые родители