Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики. Адам Туз

ущерба, нанесенного депрессией. Затем, начиная с конца 1930-х гг., она использовалась для финансирования грандиозного инвестиционного бума, какого прежде никогда не было в истории германской промышленности[361]. Гитлеровский режим реально позволил германскому бизнесу оправиться от катастрофической рецессии, накопить капитал и принять участие в ускоренном развитии нескольких ключевых технологий, необходимых режиму для решения поставленных им задач: достижения самодостаточности (автаркии) и перевооружения. По сути, технология представляет собой один из ключей к пониманию взаимоотношений между гитлеровским режимом и германским деловым сообществом. В то время как в рамках стратегии Штреземана значение германского бизнеса определялось экономическими факторами – международной конкурентоспособностью и кредитоспособностью германского бизнеса, – Третьему рейху немецкая промышленность в первую очередь была нужна из-за своих производственных ресурсов, как технологических, так и организационных. И если согласно одному из определений «власть» – это способность добиваться намеченных целей, то в этом широком смысле германская промышленность обладала властью и при Третьем рейхе. Несмотря на резкое усиление государственного контроля, промышленники и их управленческий и технический персонал оставались незаменимыми – если не при определении политики развития страны, то по крайней мере при ее осуществлении.

III

      Прибыль, политика и технологии никогда не переплетались столь драматическим образом, как в случае германского химического гиганта IG Farben. К концу 1930-х гг. IG Farben с ее более чем 200 тыс. служащих и активами на общую сумму, превышавшую 1,6 млрд рейхсмарок, являлась одной из крупнейших частных компаний не только в Германии, но и во всем мире. На Нюрнбергском процессе и в дальнейшем ее тесные отношения с нацистским режимом воспринимались как символ соучастия германской промышленности в делах Третьего рейха[362]. Однако с исторической точки зрения альянс между германской химической промышленностью и гитлеровским режимом был уникален и сложился в результате ряда решений, принятых в течение предшествовавших десятилетий[363]. До 1914 г. германская химическая промышленность, будучи прогрессивным лидером второй промышленной революции, была глубоко заинтересована в многосторонней торговле и была далека от консервативных позиций по внутренней политике. Ее представители принадлежали к либеральному лагерю германских предпринимателей, и в известной степени эта ситуация сохранялась в 1920-х гг. В промышленных кругах IG Farben являлась одним из самых важных союзников Штреземана и его политики выполнения обязательств и не поддерживала противников

      Веймарской республики. IG была глобальным лидером в огромном числе секторов химической и фармацевтической промышленности. Она находилась в равноправных отношениях с могущественной американской Standard Oil. Такие более скромные химические компании, как британская ICI и американская

361

Статистический обзор см. в: R. Krengel, Anlagevermögen, Produktion und Beschäftigung der Industrie im Gebiete der Bundesrepublik von 1914 bis 1956 (Berlin, 1958); J. A. Tooze, «„Punktülle Modernisierung“: Die Akkumulation von Werkzeugmaschinen im „Dritten Reich“», Jahrbuch für Wirtschaftsgeschichte, 1 (2003), 79–98.

362

См. разоблачительную литературу об IG – традицию, которая восходит к: J. Borkin and С. A. Welsh, Germany’s Master Plan: The Story of Industrial Offensive (London, 1943), и продолжается такими работами, как: J. Е. Dubois, Generals in Grey Suits (London, 1953), и J. Borkin, The Crime and Punishment of IG Farben (London, 1979).

363

Самой лучшей книгой, посвященной IG и вообще бизнесу в Третьем рейхе, является: Hayes, Industry and Ideology. В том же ключе написана работа Р. Дж. Стокса в: W. Abelshauser et al., BASF: The History of a Company (Cambridge, 2004), 206–361. Менее однозначна работа G. Plumpe, Die IG Farbenindustrie AG (Berlin, 1990).