В – значит виктория. Кира Измайлова

случай проверила – пульс учащенный, но пока не критично. Скоро его отпустит…

      Тем временем представление подошло к финалу: танцовщицы на сцене лихо задирали ноги выше головы, то и дело впечатывая каблуки в пол и вздымая клубы пыли. Всё же сидеть слишком близко к сцене – не лучший вариант!

      Вернее, какому-нибудь сластолюбцу это понравится, поскольку можно разглядеть не только чулки, но и подвязки, и трусики (кое у кого они немного сбились), и даже родинку на внутренней стороне бедра… Можно оценить и ноги: я не заметила откровенно дряблых или слишком тощих, все были в меру крепкими. И немудрено, попрыгай вот этак каждый вечер, не считая репетиций…

      Увы, всё это было интересно, вот только меня обдавало ядреной смесью запахов свежего и застарелого пота, давно не стиранных платьев, дешевой пудры и духов, которыми только клопов морить… Я уж молчу о пыли, от которой я едва не расчихалась.

      Девицы задорно завизжали, затрясли пышными юбками, готовясь к коронному номеру, и в зале заулюлюкали. Кое-кто вскочил, чтобы лучше видеть.

      Дальше всё происходило как в синематографе, когда заедает пленку, или, вернее, при показе туманных картин… Вот девицы разворачиваются, наклоняются, задирают юбки и замирают на мгновение, чтобы все могли насладиться пикантным зрелищем. А одна из них, та, что отплясывала в центре, вдруг падает лицом вперед, все в той же нелепой позе, с закинутой на голову юбкой, некрасиво разбросав ноги…

      Взвизгнула и умолкла скрипка. Пианист еще какое-то время продолжал бренчать, но скоро умолк и он. В зале воцарилась тишина. Девицы выпрямились, шелестя платьями и недоуменно глядя на упавшую товарку. Одна из них, посмелее, наклонилась посмотреть, что стряслось… и истошно завизжала, прижимая руки к лицу, а за ней и остальные.

      Немногочисленные присутствующие в зале дамы заахали, мужчины кинулись к сцене, а я вскочила на стул, чтобы лучше видеть происходящее. Я не такого уж маленького роста, но поверх голов ничего не разглядишь, а не толкаться же локтями?

      – Отойдите! Отойдите! – кричал управляющий, пытаясь оттеснить любопытных. – Вызовите доктора, скорее!..

      – Что там? Ей дурно?.. – переговаривались зрители, вытягивая шеи.

      – Пропустите, пропустите… Я врач! – почтенного вида седовласый мужчина решительно прокладывал себе дорогу сквозь толпу. Он сильно прихрамывал, и на сцену ему помогали подняться сразу двое официантов. – Отойдите-ка, тут и так дышать нечем…

      Танцовщицы сгрудились в дальнем углу сцены, хватаясь друг за дружку, кто-то уже плакал, размазывая по лицу косметику.

      Врач с трудом опустился на одно колено, осторожно дотронулся до безвольно упавшей руки девушки, присмотрелся к чему-то, но прикасаться не стал, а подал знак, чтобы ему помогли подняться на ноги.

      – Мертва, – коротко сказал он.

      – Что… как… – прошептал управляющий и, перед тем, как хлопнуться в обморок, успел выговорить: – Вызовите полицию!

      – Не трогайте тут ничего, – велел врач и, кряхтя,