Языковые средства актуализации категории «безличность». О. А. Березина

конструкций выглядит следующим образом: собственно безличными (true impersonal), по мнению ученого, являются только предложения, в которых позиция субъекта не заполнена именем существительным или местоимением в номинативе (ср. subjectless impersonal у Д. Лайтфута). Конструкции с вводным (формальным) Hit (безотносительно их структурно-семантических признаков) Д. Андерсон называет «квази-личными безличными предложениями» (quasi-personal impersonal) или полу-безличными (semi-impersonal, также ср. со всем вторым классом у Д. Лайтфута – собственно-безличные и квази-безличные предложения) [Anderson 1986]. Однако, подобный формальный подход к классификации исследуемых конструкций не учитывает их семантических и структурных признаков и классифицирует, по сути, лишь структурные варианты предложений, где субъект либо не конкретно-референтен, либо не выражен. Таким образом, применение либо исключительно семантического критерия, либо исключительно синтаксического критерия для выявления класса древнеанглийских безличных глаголов также не может считаться удовлетворительным.

      Попытки дистанцировать конструкции с эксплицитным неноминативным (дативным, аккузативным) субъектом от других семантико-структурных типов традиционно выделяемых безличных конструкций в древнеанглийском языке привели некоторых лингвистов, таких как С. Аллен, О. Фишер, Ф. ван дер Лиик и др., к принятию термина «бессубъектные / бесподлежащные конструкции» (subjectless construction). По этому поводу С. Аллен пишет, что экспериенцер выполняет синтаксическую роль субъекта, несмотря на то, что по форме он не является номинативным [Allen 1995, с. 20][13]. Исходя из вышесказанного, можно заключить, что в данном толковании заключается противоречие, т. к., если экспериенцер действительно субъект подобных конструкций, то именовать подобные структуры «бессубъектными» терминологически непоследовательно.

      Таким образом, терминологически понятие «безличность» не получает обоснования, хотя выявляется практически всеми исследователями как явление, вовлекающее семантический и грамматический уровни языка. Наличие «безличности» не вызывает сомнения, однако в отношении границ «безличности» и критериев отнесения тех или иных языковых фактов к категории «безличных» единодушия не наблюдается. На наш взгляд, решение проблемы определения «безличности» и ее границ лежит не в сфере валентностных или категориальных характеристик предиката, не в структурных особенностях предложения, а в сфере определения концептуального субстрата данной категории и инвариантной семантики данного типа структур как первопричин или мотивов для выбора говорящим той или иной сентенциональной конфигурации. Таким образом, вопрос о выявлении семантических признаков категории «безличность» является «отправной точкой» в данном исследовании.

      1.3.2. Подходы к определению семантики категории «личность/безличность»

      Традиционно безличность рассматривается лингвистами как универсальная семантико-синтаксическая категория, являющаяся микрополем в макро-поле

13

Аналогичные идеи – о возможности неноминативного оформления подлежащего предложения – на материале русского языка высказывала М. Гиро-Вебер [Гиро-Вебер 1979].