Перекрёсток семи дoрог. Анатолий Владимирович Оркас

В этот момент в закуток повалил народ. Да все, как один, на рожу косые. Откуда только столько взялось? Тот, который ему рожу бил, только сплюнул да нож спрятал. А этот, который у стены стоял, подхватил с земли какой-то ящичек, сделал жест, мол, «извини» и куда-то делся. Деркач даже не понял, куда. Первый повернулся к шорнику и изобразил зверскую рожу. Прошёл мимо, слегка задев плечом.

      Дурацкая какая-то история. Вольфгангу Деркач о том рассказывать не стал. Да только за вечерней трапезой подбежал вдруг к нему какой-то малец, подёргал за рукав.

      – Пойдём! Тебя тятя зовёт!

      – Извините, я сейчас, – но на него никто не обратил внимания.

      – Где твой тятя? – спросил Деркач, выходя из трактира.

      – Пойдём! – потянул его мальчишка. – Тут недалеко. Вот, заходи!

      И не хочешь, а зайдёшь. Потому что стоит возле дверей охрана и смотрит на тебя. Двери перед тобой отворяют. Нутро прям кричит стоит «Беги, глупец!», а куда бежать? Побежишь – догонят, да ещё спросят: «Чего убегаешь?». И докажи, что тебе просто внутрь не хочется!

      Деркач на деревянных ногах шагнул в дверь. Ох, вот чего его дёрнуло вмешиваться в разборки на рынке, а? А сейчас даже никто не знает, где он и что с ним. И не спасёт никто. А, однова живём, кому он нужен? Вольфу? Да у барона и без него навалом слуг. И вот только что перед дверями стоял трясущийся и обмирающий от страха мужичок, внутрь вдруг шагнул вальяжный, самоуверенный мужчина. Прошёл по коридору. Поднялся по лестнице. Вошёл в комнату.

      За столом сидел молодой вельможа, разодетый, с длинными холёными усиками, но бритым подбородком. Посмотрел на вошедшего, хмыкнул, махнул рукой, приглашая в кресло. Деркач уселся. Кресло было мягким, сидеть на таком оказалось непривычно. Он даже не понял, нравится ему барская мебель, или нет?

      – Сударь, а скажите-ка, правду ли мне рассказали, что вот вы вот так вот прямо взяли и вступились за моего курьера?

      Вся бравада слетела, как пух. Решительно ломанувшийся в последнюю битву Деркач вдруг оробел.

      – А это был ваш курьер?

      – А, то есть, вы, милейший, вообще были не в курсе происходящего? А что здесь везли – тоже не знали? – вельможа указал на ящичек, стоявший перед ним. Крышка была открыта, и стоило приподняться – можно было и заглянуть.

      – Нет. Я вообще не знал, что они делят. Смотрю, люди дерутся. Уже за ножи схватились. Нешто я мимо пройду?

      – А за свою жизнь вы не опасались?

      – Да моя жизнь вообще и медной монетки не стоит. Что с меня взять?

      – И вы рискнули своей ничтожной жизнью просто ради незнакомого вам человека…. А то и двух. И не смутило, что они иноземцы?

      – Так это ж… Это ж только хуже! Значит, случись что – наших хоть искать будут, а так – никто не поможет даже… Не по христиански это!

      – А вы в Христа верите?

      – Да, есть такое.

      – И что, из-за этой веры вы совершили столь дерзкий поступок?

      – Да причём тут моя вера? Просто не хотелось, чтобы люди друг друга поубивали. Что, для этого какая-то особая вера нужна?

      – Вообще-то да, – вельможа весь разговор смотрел исключительно в ящичек, а тут поднял глаза. – Вообще-то на