Перекрёсток семи дoрог. Анатолий Владимирович Оркас

ило, отложил почти готовое седло.

      – Чего тебе?

      – Поди, глянь! Там на улице что-то!

      Деркач заглянул в комнату, не дёрнулся лицом, только окинул взглядом лежащее на кровати тело. Нагнулся, переложил поудобнее.

      – Всё хорошо? Ничего не хочешь?

      – Нет, ты недавно меня поворачивал. Поди, глянь!

      Ох уж это бабское любопытство! Но угождать супруге было делом привычным. Жена болела уже скоро год, лежала неподвижно. Поначалу было нестерпимо видеть, как красивое и любимое тело превратилось в безвольный кусок плоти. И приходилось его переворачивать, укладывать, обмывать, подвигать на край, чтобы не менять потом простыни. А самому – и стирать, и готовить, и вот, шорничать… Быть одному за всех. Да ещё не дал Бог детей…. И, может, и слава Богу? Вот так бы ещё и дитя страдало. Хотя… эх, кабы знать ещё, что было бы? Может, будет легче с дитём-то? Хоть какая радость!

      Деркач подхватил шапку, натянул на волосы, вышел на крыльцо. Ну, что там происходит? Да, шумят. Ладно, схожу, гляну.

      И Иван Деркач, простой шорник из простой Задвинской деревни Лихие Выселки последний раз спустился со ступеней родного дома.

      За забором никого не было. Но вот справа, у дома Палыча, какое-то нездоровое скопление народа. Было плохо видно за вишней и насыпанной кучей гравия. И как Дуся услыхала? Вот что безделье делает с человеком. Деркач вздохнул. Жену было жаль. Ядвига даже в молодости была не красавица, но притом способная, работящая баба. Они жили пусть не душа в душу, но всё же жили, и не хуже других. Дом вон справили. Детей, правда, не нажили, но тут что уж… В сарае квохтали куры, молока и мяса в Выселках хватало. А уж на хлеб скорняжными работами можно было заработать даже не напрягаясь. Дело было даже не в том, что спрос на работу велик, просто соседи тоже люди, а жили в Лихих Выселках дружно. Нет, конечно, всяко бывало, и морду бить приходилось, и у самого после особо ярого гульбища зубы шатались. Но назавтра – всё вместе. То Деркач Палычу поможет вожжи да постромки стачать, то Палыч ему баню сложить, то оба они Ковылу да его семье поле пожать. В общем, не зазорно в Выселках к соседям обратиться, и если есть у тех времечко – не откажут, помогут. От того жила деревня пусть не богато, но и не бедно. И как постигла Ядвигу хворь да телесная немочь – не бросили соседи. То придут помочь вынести болезную во двор, на солнце полежать, птичек послушать, воздухом подышать. То ломоть свежего хлеба принесут, то творога, то масла. А то и вовсе заказ какой с других мест. Берись, шорник, работай. А мы свезём – да взамен деньгами, али тканями. Дружно жили в Выселках!

      – О, Иван! Здоров! Как Дуся?

      – Да всё так же. Что у вас тут?

      Перед калиткой стоял рыцарь. Статный мужчина лет тридцати, с русыми волосами до плеч и длинным лицом. Плечи бугрились то ли мышцами, то ли просто форма у доспеха была такая. Рядом с рыцарем торчал некрасивый юнец, в одеждах некогда богатых, сейчас же грязных и истрёпанных, общее же впечатление от него было отталкивающим. А кроме них – больше никого. Очень странно.

      – Здравствуй, селянин, – повернулся к нему рыцарь. – Отвечай, видел ли ты в окрестностях ваших дракона?

      – Дракона? – неподдельно изумился Деркач. – Да помилуйте, господин рыцарь, откуда же взяться в наших местах дракону? Отродясь не бывало!

      – Вот и я вам говорю! – Палыч перекрестился. – Не было никогда!

      – Будет, – уверенно заявил рыцарь. – Или может быть.

      – Откуда ж он возьмётся? – очевидно, Палыч уже наобщался с этим вооружённым незнакомцем, и считал, что задавать рыцарям лишние вопросы – безопасно. Сам Деркач на такое не отважился бы. Голова – она одна. Своя, не чья-нибудь.

      – А ты дракона когда-нибудь видел? – повернулся к Палычу рыцарь.

      – Нет, господин, Бог миловал, откуда?

      – И дай тебе Бог, чтобы и не увидел никогда. Ибо сей монстр имеет крылья в двадцать аршин и умеет летать. А скажи мне, селянин, откуда же возьмётся монстр, умеющий летать?

      Все непроизвольно посмотрели на небо. На небе плыли высокие башни облаков.

      – К дождю, – вырвалось у Деркача.

      Спутник рыцаря зябко повёл плечами, будто хотел закутаться.

      – Слушайте сюда, – властно сказал рыцарь. – Я охочусь за драконом, который убежал сюда. Там, – он махнул рукой с холёными ногтями, – Хассийские горы. За них дракон не улетит, там его прибьют ещё раньше, чем здесь. Поэтому он появится в окрестностях рано или поздно. Если кто из вас увидит его – следует немедля отправить гонца в Рубертштад, там зайти в любой трактир и передать трактирщику эти сведения. Где именно видели, куда он летел, как летел, что делал. Если найдёте его лёжку или другие полезные сведения – получите награду.

      Рыцарь с сопровождающим (а теперь – ещё и с Деркачом и с Палычем) перешли улицу, спросили рябую Варвару, потом – Кирюхину жену, всех предупреждали о драконе, награде и обязательном посыле вестника в город. В конце улицы обнаружились сопровождающие рыцаря слуги. Там же стояла телега… или повозка… В общем, хрен его знает что на колёсах. И на этом самом нечто торчал огромный лук. Такого огромного