Вракли-3. Записки «пятьюшестьвеника». Андрей Ставров

с берегом тонким перешейком. Высотой был метра четыре и почти округлой формы. Мы его облазили и устроились поближе к перешейку. Сзади чуть правее было небольшое озерцо, оставшееся с весны, когда полуостров был реальным островом. Мы развели костёр, зажарили хариусов и пообедали. Было жарко. Я сбросил брюки и башмаки, сидел в одних трусах, как и сын с Николаем. Костёр прогорел, мы съели по первой рыбине и взялись за вторую. Вдруг мой сын встал и сказал шёпотом:

      – Па, медведь, – и указал на густые кусты, растущие по краю полуострова. Там действительно что-то мелькало.

      – Да нет, какой медведь. Кабан, точно. Помнишь, два дня назад мы видели, как парочка Реку переплывала. Он, наверное, и переплыл на полуостров после того, как мы с него ушли. – Однако, присмотревшись, я добавил, – да нет, кажется, ты прав, точно медведь.

      Дальше всё произошло как в замедленной съёмке. Сын взвизгнул, развернулся спиной к острову и взметнулся в воздух. Как он потом мне пояснил, совершенно инстинктивно решил нырнуть в озерцо. Можно подумать, что это его бы спасло! Как только медведь узрел нечто убегающее от него, то взревел и с широко открытой пастью взлетел над кустами за ускользающей в нашем направлении добычей. Коля, увидев летящего почти прямо на него медведя, дёрнулся, зацепился трусами за ветку и замер, войдя в ступор. За те пару секунд пока медведь летел на нас, я успел передумать кучу мыслей, оценить ситуацию и выбрать единственное правильное решение – подобрать палку и, держа её наперевес, с рёвом прыгнуть к медведю навстречу. Бедный медведь никак не ожидал увидеть вместо аппетитного куска мяса нечто страшное бородатое с дубиной в руках! Он взвыл от ужаса, развернулся буквально в метре от меня и рванул прочь, разбрызгивая во все стороны свистящее из задницы говно. Сын в это время приземлился в метрах пяти и, услышав мой вопль, горестно подумал, что вот, папу медведь задрал. Коля сидел бледный в полной отключке. Я же спокойно уселся на камень и стал доедать рыбу, будто ничего не произошло – типа муху отогнал. Сын быстро успокоился и составил мне компанию. Коля безмолвствовал. Минут через десять он отцепился от куста и прошептал:

      – Жизнь спас!

      Дня три он молчал, но перед каждым выходом из избушки тщательно проверял ружьё, следил, чтобы оно было заряженным, и требовал, чтобы я с ним не расставался. А также сопровождал его с ним наготове даже в кусты по нужде. Меня в очередной раз спасла странная особенность. В самых критических, даже смертельно опасных ситуациях я вёл себя так спокойно, как будто смотрел кино, а не был действующим лицом. Только время резко замедлялось, и я успевал принять правильное решение. За это я расплачивался приступом жуткой истерики через несколько месяцев и, как правило, ночью. Жена знала, не пугалась и всегда была наготове.

      Вторая встреча была не менее опасной, но и одновременно забавной с учётом того, чем она закончилась. Мы с моим питерским дядюшкой путешествовали