Семь кругов над Русью. Виктор Каирбекович Кагермазов

золота у вас будет предостаточно, ни в чём нужду терпеть не будете. Да, на острове, куда вас завтра переправят, будете разговаривать только так, как говорят, русы, а то послушаешь тебя Драган, и в раз становится ясно, что ты иноземец. Обучитесь обычаям русов, их нравам, песням, всему, что понадобится.

      – У сербов такие же обычаи, в давние времена нас называли Серебряной Русью, а речи их я обучусь, экая невидаль, будь спокоен!

      Луткерий услышав русскую речь, рассмеялся, затем сказал:

      – Я в тебе не сомневаюсь!

      Затем обратился к Вутку:

      – А ты что молчишь?

      – Что мне говорить, когда я бродил по Руси с монахами, мне было хорошо, люд простой, щедрый, с ними легко, у меня на душе нет никого сомнения! – ответил просто Вутк.

      – У тебя, Вутк, есть умный надёжный Драган, вместе вам сподручней будет, вместе вы сладите с замыслом!

      Смерть Полиевкта

      Утром, как рассвело, к патриарху один за другим прибыло несколько гонцов со срочными посланиями. Первым Полиевкт принял гонца из дворца Буколеона.

      – Ну, давай, что тянешь? – протянув трясущуюся руку, раздражённо сказал патриарх.

      – Послания нет, мне велено передать словами.

      – Говори!

      – Императрица передала, что она внезапно овдовела!

      – Слава Богу! Всё исполнилось, как я задумывал, всё, ступай, передай императрице, а впрочем, ничего не передавай, пусть ждёт у себя в покоях.

      Вторым зашел Демос, старший из отряда, посланного вслед Василию.

      – У тебя что? – спросил Полиевкт.

      – Мы опоздали, ваше святейшество, мы шли по следу Василия, но потеряли его, затем нашли, мы не думали, что ему вздумается ночевать в лесу, у костра.

      – Говори же! – перебил его патриарх.

      – Василия на поляне не оказалось, остальные мертвы, наверно Василий сбежал к недругам нашим, его коня тоже нет!

      – А-а, бестолковый, зачем я тебя только держу, Василия, скорее всего уже нет в живых! Ух, Савва, попадись ты в мои руки! Однако радует то, что я в этот раз перехитрил их всех. То ли ещё будет, я этих улумов в навоз превращу, шесть лет они у меня, как кость в горле, но теперь я отыграюсь на них!

      Последним зашёл этериот, посланный Цимисхием, поклонившись, сообщил:

      – Иоанн Цимисхий просит тебя прибыть на утреннюю молитву в храм Софии, он беспокоится, как бы в Константинополе не поднялся мятеж, Фока младший подбивает людей на бунт.

      – Ступай, передай Цимисхию, я буду вовремя!

      Отпустив всех, патриарх стал собираться на молитву в Софию.

      Полиевкт опаздывал на службу, это было впервые за много лет, старость давала о себе знать.

      Его золочёная повозка подкатила к парадному входу, патриарх медленно, опираясь на плечо подбежавшего инока, сошёл с биги, и стал у входа в храм. Народ взревел, отовсюду неслись крики:

      – Благослови, отче! Благослови!

      В сторонке, окружённый этериотами, стоял Иоанн Цимисхий, одетый легко не по времени