Мотивы. Олег Аникиенко

косцы

      за языки влекут, как под уздцы,

      вновь прибывших.

      Взглянул: Болтал? – И сузилась гортань

      до хрипа, до ненужной фразы.

      Прозрачна за спиною ткань

      сумы последней. Но не гни плечо,

      терпи, еще – не горячо, и Цензор

      не отобрал, что ценно в ней,

      что – дрянь.

      И за мгновенье до удара в сердце

      мелькнут дома, что строил для людей,

      мосты, дороги – «моны лизы» тех

      ремонтников, философов—умельцев,

      теплушки, мастерские, – в них одно

      лишь повторялось: выцветшею робой

      завешено вагончика окно.

      Успеешь ли, сумеешь опознать

      «проезда нет» – растущий быстро знак

      у края, за которым свет и звук

      не рождены, где, вспыхнув, силуэты

      освоенных тобою инструментов,

      прощаясь, благодарно возвратят

      энергию прикосновенья рук.

      И в немоте отбойных молотков

      проявится вдруг книжечка стихов,

      брошюра, неказиста и мягка,

      легка, не толще ручки мастерка,

      не тяжелей стамески… Так не медли

      на выдохе: Мечтал. Но больше – делал!

      И на шкалу, где замерла стрела.

      * * *

      Достойно зреющий мужчина —

      приветлив и не говорлив,

      устроен крепко, но не чинно

      и – без слащавости – красив.

      Богат он берегами странствий,

      морщинок кладом на висках,

      послушен инструмент опасный

      в его уверенных руках.

      То ладный клоун, то – ученый,

      психолог и веселый бард,

      деревья он взрастил у дома,

      а сыновьям – и друг, и брат.

      Презрев насмешкою кручину,

      труда и совести корсар, —

      он скромно создает причину

      Творцу гордиться в небесах.

      АСТЕРОИД ЭРОТ

      Нам камасутру с детства не читали,

      и пальцев электрическую цепь

      мы словно Фарадеи открывали

      в бараке леспромхоза. По утрам

      брели коровы за окном. Мешали

      соседские клопы нам хохотать

      над сутью бородатых анекдотов,

      лишь выдавался перерыв в желаньях…

      Пусть наши тайны постареют с нами.

      Ты помнишь город? Сколько раз обои

      мы клеили, мечтая о картинах.

      Фламандцы, Поль Сезанн, Матисс

      нам чудились в настенных завитках.

      А рядом, в самодельных колыбелях,

      плоды любви творили, – их дуэт

      нас развлекал почище оперетт,

      и мокрые пеленки третий год

      особый создавали натюрморт.

      …После ночной плетешься точно гомик.

      Хотя по правде, что механик-хроник,

      что сторож, наркоман недосыпаний,

      как ни крути, вопрос трудостараний

      во многом упирается в постель.

      Где, отвернувшись, дремлющей Венерой,

      нагие доверяя полусферы

      блуждающей за окнами