Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились. Юрий Дмитриевич Теплов

Ай, да Егор Кузьмич!

      С началом рабочего дня обкомовский курьер привез в редакцию официальный ответ на статью: «Расследованием установлено… факты подтвердились… отстранен…».

      Алексей послал за именинницей машину. Редактор с отсутствующим видом читал гранки. Газетный народ слонялся по углам и шушукался. Секретарь ячейки был застенчиво тих и сторонился разговоров с коллегами. Две Татьяны откровенно насмехались над ним и восторженно жевали Алексея глазами. Приехавшая в редакцию Анюта холодно произнесла:

      – Спасибо, – и отвернулась…

      Командировка близилась к концу. Алексей больше не загружал Анюту заданиями. Не заходил в их забитую под завязку комнату. Не приглашал в свой кабинет.

      В пятницу под вечер она сама заглянула к нему.

      – Вы когда уезжаете?

      – В среду.

      – Мама приглашает вас завтра в гости.

      – А ты?

      – Я… тоже.

      Неужели стена рухнула? Как же поздно она рухнула! А рухнула ли?..

      Анютина мать чопорно представилась: «Ирина Семеновна». Пригласила к столу.

      Манты брызгали соком. Отоваренная по талонам и настоянная на облепихе водка соколом летела под малосольные огурчики. Анюта рюмку лишь пригубливала и почти ничего не ела.

      Хмель снял первоначальную неловкость, раскрепостил язык. Алексей живописал московскую митинговую жизнь, в которой можно орать о чем угодно и наезжать на кого угодно. Жалел гонимого партийца Ельцина, никак не предполагая, что через шесть лет станет плеваться при одном упоминании его фамилии. Обе слушали, как сказку, и вздыхали.

      Затем Анютка вышла на кухню. Ирина Семеновна сказала:

      – Вот вы уедете, а ее выгонят.

      – Не позволим! – самоуверенно заявил Алексей.

      – Она ведь у меня совсем беззащитная. Родилась слабенькая. Пошла только в два года. Росла молчком. Да и сейчас постоять за себя не может.

      – Не скажите! Пишет, как бритвой режет.

      – Когда пишет, смелая. А потом шишки считает и трясется от страха.

      – Я вам оставлю свои телефоны. В случае чего, дайте знать.

      – Не надо телефонов, – сказала Анюта, входя с блюдом с пирожками.

      – Не слушайте ее, Алексей Николаевич, – нахмурилась мать и стала убирать со стола.

      Анютка дернулась помочь ей. Та отмахнулась: сиди!

      В бутылке еще оставалось, и Алексей сам наполнил рюмку-патрончик. Анюта метнула на него обеспокоенный взгляд. Он в ответ опрокинул настойку в рот и произнес:

      – Не беспокойся, дотопаю. Проводишь меня до калитки?

      Она согласно кивнула.

      – Поцелуешь на прощанье?

      В глазах ее заметалась растерянность.

      – Глупо!

      Появилась с чайником в руках Ирина Семеновна.

      – Никак уходить собираетесь, Алексей Николаевич?

      – Собираюсь.

      – Как же до гостиницы доберетесь? Автобус уже не ходит. Такси здесь не поймаете. Может, переночуете?

      Это было уже что-то. Только где ему постелют?