Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились. Юрий Дмитриевич Теплов

нехотя поднялась с кровати, вышла следом за Алексеем.

      – Почему Валерку в этот клоповник затолкали? – спросил. – Он же полковник!

      – Хорошо, хоть сюда поместили. Двое суток в коридоре лежал, мест не было.

      – Куда же делись палаты на два-три человека?

      – Их в коммерческие переоборудовали.

      – Вот бардак! Сейчас зайду к начальнику госпиталя и устрою ему маленький сабантуй. Военную лечебницу в притон превратил! Пускай переводит Валерку!

      – Ради Христа не надо!

      – Почему не надо?

      – Даже если переведут, то потом залечат! Я нужные лекарства сама покупаю, возьмут и подменят их! Недолго осталось. Капельницу уже сняли. Как разрешат ходить, домой заберу. Таблетки и дома можно глотать…

      Алексей понимал, что она по-бабски права, а до социальной справедливости ей дела нет в той ситуации, в которую окунула ее раздолбанная жизнь конца ХХ века. Желание ее нельзя было не уважить.

      Его внимание отвлекла преодолевшая недавно вахтерскую преграду расфуфыренная мамзель. Она выплыла из палаты напротив в сопровождении оплывшего мужика-грузовика. Тот по-хозяйски потерся небритой щекой о ее щеку, и Алексей определил по ее пухленькому лицу, что ей не больше двадцати. А солидность от вальяжной походки и дорогих шмоток. Мужик-грузовик вернулся в палату, а молодушка-меховушка прошествовала по коридору, оставляя за собой духовитый шлейф парфюма.

      Валентина проводила ее презрительно-завистливым взглядом.

      – Я тебя понял, Валь, – сказал Алексей. – Иди к своему Дзержинскому.

      – Какому Дзержинскому?

      – Валерка с бородкой – копия Железный Феликс…

      Дождавшись, когда она скроется в палате, Алексей без стука и без цели распахнул дверь, из которой появилась молодушка-меховушка. Наверно, толкнуло подспудное любопытство: что за болезнь приключилась с мужиком-грузовиком.

      Судя по всему, его палата была двух или даже трехкомнатной. Виден был только холл. Болящего в нем не было. В кресле дремал то ли личный сторож, то ли холуй. Увидел непрошеного визитера, прижал палец к губам и, не поднимаясь с кресла, просипел:

      – Низ-зя! У хозяина пивной час.

      Хорош больной! Алексей сплюнул на ковер, вышел, не прикрыв дверь, и направился на выход. Вахтер, увидев его, вытянулся в струнку и преданно стриг глазами, пока тот спускался к нему. Алексей взял его за пуговицу и проникновенно спросил:

      – Все понял, толстомясый?

      – Так точно…

      Миновав проходную госпиталя, Алексей невольно остановился. Он явственно ощутил, что кто-то сверлит его взглядом. Однако никого подозрительного поблизости не наблюдалось. Даже не было ни одной припаркованной машины. Караульный, сидя на табурете, безмятежно прочищал пальцем бугристый нос. Спешили по своим делам прохожие. И все же зуд от сверлящего взгляда не проходил.

      Алексей отмахнулся от беспокойства и двинулся к метро.

      Выйдя на «Авиамоторной», он не пошел домой, а завернул в скверик,