Великая княгиня. Юрий Сбитнев

в назидание князьями держать, а токмо меч боевой пред полком. Оставь дерзость для боя! Готовь помочи боевые и марш скорым походом к Юрьеву Городцу!

      Не ведал Азарий, что его дерзкое слово, только оно, подвигло князя встать на сторону Долгорукого. Меж собой решили черниговские князья не откликаться на зов Юрия. А теперь Владимир Давыдович, скрепя сердце, совершил иное, поскольку дерзость воеводы была не просто дерзостью, но славою вероломному себялюбцу Изяславу Мстиславичу.

      Юрьеву страсть сесть на великий стол оправдать можно, во всей своей неистовости печётся Долгорукий о Руси, Изяслав же – только о своей власти.

      Святослав Ольгович сказал Азарию, поборов в себе внезапную ярость:

      – Учёбно говоришь, воевода! Но молвишь так потому, что вся твоя родова киевская не Русской земле служит, а себялюбцу князю Изяславу… Сказано: не служи двум господам!..

      Азарий дерзнул ответить:

      – У меня господин один – князь черниговский Владимир Давыдович. Ему служу всей честью и плотью, за него любую смерть приму…

      Князь Владимир проводил преданного раба тёплым взглядом и уж совсем по-иному молвил:

      – Ступай, сыне, готовь войско к походу…

      Уже из-за порога вмельк обратил взор Азарий на Святослава. Был взор тот полон ярости, презрения и неудержимой ненависти. Когда глядят так на князей воеводы, совершается непоправимое, жестокое и самое подлое в воинском братстве…

      Случиться тому в пятницу Светлой седмицы. А допреж того – во вторник Страстной седмицы, в год 1151 от рождества Христова – в Новгороде Северском родила Петриловна сына, названного отцом ещё до рождения Игорем. Но не ведал о том Святослав Ольгович, поражённый открытой ненавистью черниговского тысяцкого Азария Чудина. С чего бы так ненавистен тому новгород-северский князь?!

      3.

      Великий князь Вячеслав Владимирович, неожиданно обласканный племянником Изяславом Мстиславичем и посаженный на стол киевский, чувствовал себя на Ярославовом дворе неуютно. Сколько раз приходил он в Киев после смерти брата Мстислава Великого – уже и считать забыл, и каждый раз лишали его законного места.

      Вячеслав был вторым сыном Мономаха после Мстислава, и по смерти брата должен был получить великий киевский стол. Но брат завещал княжение Ярополку, того же и кияне хотели. Однако Вячеслав Владимирович не преминул тогда хоть денёк один, но посидеть на высоком столе. Умер Ярополк – Вячеслав тут как тут, в Киеве. На этот раз кияне отнеслись к старейшему сыну Мономаха благосклонно, встретили с митрополитом и всем православным клиром. Но недолго было и это княжение – пришёл Всеволод Ольгович с великим войском. Дружина и бояре киевские советовали Вячеславу боем отогнать Ольговича, однако строптивые кияне возмутились зело, не желая битвы. И Вячеслав Владимирович, встав к писчей столешнице, собственноручно написал грамотку Всеволоду. Был он большой искусник в слове, собственноручно творя любое письмо. Написал: «Я, старейший из вас, сел в Киеве опосля братьев