Телохранитель. Владимир Сергеевич Митрофанов

Катя.

      – Думаю, она это просчитала. Взрослые женщины всегда это просчитывают.

      – Но она ведь теперь ему точно жениться не даст!

      – Или наоборот попытается сплавить, – пожал плечами Ховрин. – Понимает, что долго продолжаться так не может.

      – Фиг там… Ему надо бежать – например, в армию и уже не возвращаться!

      Ховрин помотал головой:

      – Сто процентов отмажет. Она ему еще в шестом классе придумала астму, сделала медицинские документы. И еще есть такая организация «Солдатские матери» – там подобные безумные мамаши собираются и подучают, как откосить от армии…

      – И что будет? – спросила Катя.

      – Не знаю. Само как-нибудь разрешится.

      Вечером за ужином Валерий Константинович спросил непривычно молчаливую Катю:

      – Вы с Виктором как-то общаетесь? Или просто так идете?

      – Да, по всякой ерунде. О чем с ним можно разговаривать?

      «Если бы вы только знали, о чем мы говорим», – подумала Катя. И еще думала, как она сама могла об этом говорить и обсуждать такие вещи. Ни с кем нельзя. А вот с Ховриным почему-то было можно.

      Это было в понедельник, вторник прошел как обычно: репетиция группы «Дилижанс» и сразу домой, а в среду Ховрин пришел за Катей немного раньше. Шел дождь, было промозгло, и Ховрин решил зайти в школу, погреться. Охранник на входе остановил его, Ховрин сказал, что встречает сестру и имя-фамилию сказал: Катя Гарцева. Охранник кивнул: «Жди». Ожидая конца урока, они с охранником стали вести вялую беседу про футбол. Через пять минут в школе оглушительно прозвенел звонок, и тишина тут же сменилась нарастающим гулом и воем: это совершенно дикая толпа школьников с воплями неслась по коридору, как стадо бизонов по прерии. Учителя, люди опытные, имеющие профессиональный иммунитет, еще как-то уворачивались. Людей непривычных, бывало, сшибали так, что дело кончалось серьезной травмой. Ховрин прекрасно помнил, как когда дважды на его памяти в его родной школе вынесли двери в столовую и сшибли чьего-то родителя и буквально по нему пробежали, так что он вынужден был обратиться в ближайший травмпункт.

      Наконец, появилась и Катя. Ховрин махнул ей рукой. Подумал, что она будет ругаться, но она даже дольше, чем следовало, тянула: видно зачем-то хотела показать Ховрина одноклассникам – якобы вот у нее есть такой парень. Ховрин держал ее сумку, пока она очень долго поправляла шарф у зеркала, хотя вполне могла это сделать и в раздевалке, вовсе не обязательно у всех на виду. Вначале она наоборот говорила, чтобы он ни в коем случае не заходил, а ждал за углом.

      В четверг поехали на курсы. После курсов в университете Катя вдруг свернула к дверям ресторана.

      – Ты что? – это дорогой ресторан! У меня с собой всего штука, – процедил Ховрин одними губами

      – Я есть хочу! – в голосе Кати прозвучали твердые и капризные нотки. – Не бойся: деньги я взяла.

      – Неудобно, если ты будешь платить! – запротестовал Ховрин.

      – Ты и плати. Я тебе деньги тихонько передам. Они все равно от отца. Целая