Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь. Гайк Октемберян

Наговорить кому-то про меня и продолжить ход этого дурдома ДАЛЬШЕ?»

      – НИ-ЧЕ-ГО себе… Как это тут у вас с офицерами разговаривают… – проговорил один из ДВУХ «дембелей», которые сидели в клубе. Их поразило то, что перед ними происходило. НИКТО им был незнаком. Они приехали увольняться из другой части. НИКТО застыл там, где стоял. ОН почувствовал себя каким-то опалённым. ОН как давал себе остыть после разгоревшейся в НЁМ ярости. Потом ОН глубоко вздохнул, и почувствовал, как у НЕГО мучительно заныла грудь, и направился к выходу. У НЕГО сильно стали болеть виски и лоб. Рядом со штабом ОН заметил стоявшего прапорщика из санчасти и направился к нему. – Товарищ прапорщик, мне нужно в сумашедший дом. – Зачем?! – удивился тот. – Сколько можно всё это терпеть?! С ума же можно сойти! У меня лоб болит! Волосы выпадают! В последнее время постоянно в висках болит! – сказал НИКТО и нервно нажал пальцами с ДВУХ сторон, ПОКАЗЫВАЯ давившую на них боль. – Хорошо. После обеда вместе сходим. После обеда выяснилось, что они пошли не в сумашедший дом, а в больницу. Врач выслушал НИКТО, проверил кое-что и сказал, что у НЕГО нет никаких нарушений, что ОН просто сильно переутомлён, что ОН сильно устал, что ЕМУ нужен покой.

      «Покой?… Какой покой?! Когда это в армии можно будет оставатся в покое?… Сумею я дотерпеть до конца или нет? Совсем немного осталось…»

      «Деды» становились большей частью какими-то взрывоопасными, поэтому их и старались лишний раз не трогать. Поэтому «молодые», в основном, и несли бремя нарядов, каждодневных уборок и чисток, что самих уже ДЕЛАЛО взыроопасными за полгода до окончания ДВУХЛЕТНЕГО срока службы. НИКТО после окончания школы почувствовал какую-то подорванность и усталость. А в армии ОН устал раньше других. Поэтому последние полгода ОН находился в положении не «деда», а «дембеля». В наряды ОН не ходил, ходил за почтой, за фильмами в кинопрокат, ВЫПОЛНЯЛ ОТДЕЛЬНЫЕ работы. На утренних зарядках ОН перестал появляться ещё раньше, потому что они сил ЕМУ нисколько не прибавляли, а только отнимали их. На построениях ОН был как сам по себе, стоял в самом конце строя и ОТДЕЛЬНО, как какой-то прикомандированный, как не принадлежавший личному составу этой части. Была уже середина августа, когда ОН обратил внимание на то, что волосы на голове стали выпадать сильнее. ЕГО стало тревожить то, что так ОН может и облысеть. Когда ОН постригся покороче, то заметил, что выпадавших волос стало только больше.

      «Надо подстричься под „НОЛЬ“…»

      ОН сбрил волосы тогда, когда у «дедов» они стали уже отрастать. По сложившейся традиции за сто дней до приказа «деды» постриглись наголо около ДВУХ месяцев назад. НИКТО не собирался стричься, не собирался следовать этой традиции, но и ЕМУ всё же пришлось постричься наголо.

      «Значит, не случайно появилась эта традиция…»

      Командир батальона, как какой-то стопроцентный борец с проявлениями «дедовщины», стал угрожать посадить на гаупвахту всех,