Следователь по особо важным делам. Анатолий Безуглов

осенней непогоды.

      – Игорь, ты мне сегодня не нравишься, – сказала Надя.

      – Не могу разделить твоего искреннего веселья по случаю моего отъезда, – мрачно сказал я.

      – Думай лучше о том, как мы снова встретимся. Давай придем опять сюда. Приятное заведение…

      Я криво улыбнулся:

      – Оно, наверное, будет закрыто на зиму…

      – Это можно спросить у официанта.

      – Надя, – сказал я, твердо и решительно посмотрев ей в глаза. – Пока меня не будет, разделайся со всеми своими старыми проблемами.

      – Игорь, милый, ну почему ты любишь все усложнять?

      – Вот те на, – протянул я. – Наоборот, я хочу добиться ясности и простоты…

      – Неужели так трудно понять простую истину, что все сложно?

      – Это чье изречение?

      – Не помню. Кого-то из наших современников, кажется. И не волнуйся. Поверь, у нас все хорошо…

      Ничего себе хорошо! В ее семейном положении какая-то путаница, а ей все нипочем. С мужем она не развелась, хотя фактически они не живут. Он – штурман на пассажирских международных авиалиниях. Когда-то по уши влюбился в молоденькую, красивую манекенщицу. Видимо, с годами первая страсть улеглась, и он завел интрижку со стюардессой. Что у них там в действительности произошло, я не знаю в подробностях. Надя особенно не распространялась на этот счет. Во всяком случае, она от него ушла. С сыном. Десятилетним Кешкой, которого я еще не видел ни разу.

      Кешка. В нем, кажется, и было все дело. Из-за него муж Нади не дает развода. И каждый раз, когда я завожу об этом разговор, Надя старается от него уйти.

      – А что думает по этому поводу Агнесса Петровна? – спросил я. – Мне кажется, ее симпатии ко мне сильнее, чем у некоторых…

      – В принципе она считает, что ты отличная партия, – улыбнулась Надя. – Только удивляется, почему у тебя кооперативная квартира. Могли, говорит, дать и государственную.

      – Много нас таких…

      – Как это много? – искренне удивилась Надя.

      – Ну, следователей…

      – Но ты же по ОСОБО важным делам!

      – Мне кажется, все дела важные. Дела – это люди. А люди все равны.

      – Но есть же громкие, нашумевшие преступления. Не обо всех же пишут в газетах.

      – Это ничего не значит. Для каждого человека его несчастье – самое важное. Сопляк какой-нибудь совершил преступление. Так для его матери положение сына важнее всех несчастий на свете. Землетрясения в Южной Америке, катастрофа на железной дороге, да мало ли случается всякого на земле… Она ни о чем и ни о ком не думает в этот момент, кроме сына… Понимаешь, все относительно.

      – Постой. – Надя все еще не могла мне поверить. – Есть еще, значит, такие, как ты?

      Я от души рассмеялся:

      – Нет, Надюша, ты меня время от времени просто убиваешь. Конечно! У нас в прокуратуре больше десятка. В Прокуратуре Союза. Да еще в прокуратурах всех республик. И знаешь, как нас называют? Важняк… Ты разочарована?

      – Наоборот. Это хорошо… Ты меня даже успокоил. – Она посмотрела на меня, как мне показалось, виновато. – Вокруг столько молоденьких…

      – Не