Возвращение из Трапезунда. Кир Булычев

Лидочки здесь не было. Он отволок чемодан к Нине и оставил его с запиской – просьбой сохранить.

      Обратно в Ялту Андрей поехал на извозчике с ночевкой в Бахчисарае.

      К Ялте подъезжали в сумерках. Извозчик перестал рассуждать, тоже уморился – ему приходилось многократно слезать и идти рядом с лошадью, помогая ей.

      Вокруг щебетали миллионы птиц, празднуя весну, жужжали первые насекомые – будто и тут бушевала революция.

      На всей дороге встретилось лишь две маленькие деревни да усадьба лесника, который вышел к ним, узнал извозчика, поздоровался. Они поделились с лесником табаком, лошадь отдыхала, лесник говорил, что здесь еще недавно была банда, «ваша, татарская», но вроде бы милиция третьего дня их прогнала.

      Они поехали дальше – скоро должна была быть яйла, оттуда начнется спуск к Ялте. Полдень уже миновал.

      Лошадь совсем уморилась. Андрей сошел с пролетки и шагал рядом, тем более что было приятно вдыхать морской воздух.

      С горы скатывались серые быстрые облака, которые скользили по вершинам деревьев.

      Когда впереди, на очередном повороте Андрей увидел двух всадников, они показались порождением тумана, столь неподвижны и неслышны они были.

      Но татарин-возчик сразу начал осаживать лошадь и заговорил, словно обращался к языческим богам, обитающим тут. Он твердил, что у него ничего нет и у пассажира ничего нет, что можно все карманы показать, но всадники не двигались и ничего не отвечали.

      Один из всадников соскочил на дорогу и быстро подошел к повозке. Он был в военной одежде без погон.

      Андрей узнал его, когда он подошел к самой пролетке, улыбнулся и сказал:

      – Подвинься, чего расселся, граф Монте-Кристо!

      Затем Ахмет впрыгнул в пролетку и крикнул возчику по-татарски:

      – Гони, друг! Тебе повезло, что встретил Ахмета Справедливого!

      Возчик изобразил неестественную радость по поводу этого события. Пролетка тронулась, а второй всадник с лошадью Ахмета на поводу поехал сзади.

      – Ну, ты совсем не изменился, покойничек! – сказал Ахмет. – Совсем такой же.

      – А ты возмужал, – сказал Андрей.

      – Правильная формулировка, – сказал Ахмет.

      Он отпустил усы, на голове у него была низко сидящая небольшая каракулевая папаха, в углах глаз и губ обнаружились первые морщинки – возможно, не от возраста, а от жизни на свежем воздухе, под ветром и дождем.

      – Мне сказали, что ты приходил, – сказал Ахмет. – Только я не смог в тот же день тебя найти. Занят был. Не сердись.

      – За что я могу на тебя сердиться? – Андрей был рад, что увидел Ахмета и тот тоже обрадовался.

      – Ты в глубине души думаешь, что, когда ты, белая кость и голубая кровь, свистнешь, татарские мальчишки должны бежать с кувшинами мыть тебе ноги, – не отрицай, не спорь! Я люблю страдать от унижений.

      – Как ты меня нашел?

      – Мне вчера сказали, что ты отправился в Симферополь. Я послал туда телеграмму, и мне ответили, что утром тебя