До рассвета. Катерина Лазарева

действовать смелее: та постучала несколько раз. Сначала негромко, потом сильнее.

      Никто не откликнулся. Но Рейчел заметила, что дверь была скорее прикрыта, чем заперта. А потому девушка, быстро оглянувшись на горничную, решительно зашла внутрь.

      Здесь никого не было. Просторная комната казалась удивительно пустой, будто неживой. Рейчел, вместо того, чтобы уйти, зачем-то прошла вглубь. Нейтральные тона цвета дерева, чёрного, белого и их оттенков гармонично смотрелись, делая интерьер чуть ли не элегантным. Но вот в плане аккуратности всё выглядело скорее небрежным. Что было странно, учитывая, как строго относился Дэвид к прислуге. Наверняка соблюдение чистоты было едва ли не основным его требованием. Впрочем, грязным помещение никак невозможно было назвать.

      Не отдавая отчёта своим действиям, Рейчел оглядывалась по сторонам, рассматривая любую деталь. Даже заправленную постель и большую для одного человека кровать. Замешавшись, Рейчел отдёрнула себя от необъяснимого разглядывания. Разве что-то здесь могло ей помочь хоть немного понять мрачного хозяина дома? Она сомневалась. Но всё же не спешила уходить.

      Что-то подтолкнуло её к письменному столу, в беспорядке заваленному разными бумагами. Рейчел пробежалась по ним взглядом – в основном, различная документация. Неинтересная и непонятная. Много цифр…

      Внимание Рейчел вдруг привлёк смятый комок бумаги. Машинально она потянулась к нему… И замерла, когда, расправив лист, узнала почерк отца.

      Судя по содержимому, это было одно их последних его писем Яну. В нём Джеймс просил друга поделиться с ним любыми проблемами; ответить хотя бы пару слов; сообщал, что хотел приехать. Отец писал с такой сердечностью, заботой и уважением, что письмо растрогало бы любого. Кроме Дэвида, который не только прочитал и не ответил; но и пренебрежительно ужасно с ним обошёлся. Видимо, он не наводил порядок за столом и не пускал сюда прислугу – иначе от письма бы уже безжалостно избавился.

      Горько вздохнув, Рейчел с сожалением смяла бумагу обратно: не стоило Дэвиду знать, что кто-то здесь был. Но не успела она вернуть письмо на место, как услышала за спиной отстранённо-вежливый голос хозяина комнаты:

      – Вашей наглости нет предела. – Смысл слов контрастировал с тоном, что, видимо, должно было пристыдить Рейчел ещё сильнее.

      Своей цели Дэвид достиг. Резко развернувшись, Рейчел оказалась застигнута врасплох и его появлением, и взором, и сказанным. Первым желанием стало стремление оправдаться:

      – Простите, я лишь хотела…

      Она осеклась, не зная, что сказать и ожидая, что Дэвид её перебьёт; как часто бывает в подобных случаях. Чтобы прочитать нотацию, укорить, ведь всё и так было ясно.

      Но он молчал, выжидающе глядя на неё. Пауза затянулась, и Дэвид с лёгким нетерпением и нажимом уточнил:

      – Что?

      Он явно дал понять, что ждал от неё полных объяснений. Это слегка обескураживало, но, вспомнив первичную цель своего визита, Рейчел смиренно ответила:

      – Я хотела поговорить