Закрытый показ. Книга стихотворений 2012–2017. Наталия Черных

не желая,

      ей ведомы их интонации, взвизги, сопенья и хлюпанья,

      ложка жидкости и руки по локоть.

      Её не смущает их танец.

      Для неё ничего чувственного в танце их нет,

      а только пятнадцать минут.

      После включается некая очень приятная даже машина

      (так думает сам хозяин).

      Этот грузовой

      тройственный рейс,

      которым даже соседи за стенкой в пятницу вечером

      летят молодыми прыжками,

      идёт по опасному месту.

      Здесь могут взорвать эту жизнь,

      не различающую любовь и совокупленье,

      болезнь и здоровье,

      семью и соцгруппу. Борт несёт груз материнской любви.

      Все они – мать. Женщина, и стареющий бабник,

      с ними – двое, соседи по лестничной клетке.

      Говорят, что это заказ,

      когда стихи приближаются к прозе.

      Говорят, что должно быть. Но быть ничего не должно.

      Говорят, нет материнства,

      а только мужчина и женщина.

      Много что говорят.

      Тупица на эти строчки,

      идущие каплями льда от крыла самолёта,

      сделает стойку. Но самолётик летит, двое вместе,

      третья вымыла ванну,

      двое сделали пиццу.

      И вечер. И обогреватель,

      и окна впускают свежий снег.

      Снег пахнет хлебом. Мать, которая в каждом из них,

      достаёт пуховое вязанье. Вскоре все засыпают в тепле.

      Продолжается рейс грузовой.

      II

      Супернатурализм

      Супернатурализм, или социальная секс-помощь

      1. «Не люблю разговоров…»

      Не люблю разговоров

      о женщинах и мужчинах.

      Мой персонаж, однако, мужчина.

      О женщине будет после.

      Ни разу в жизни

      ему не изменяли женщины.

      Он изменял, не считая изменой,

      оправдывался эректильной дисфункцией.

      Измены лежали стыдливы и неполноценны.

      Ближе к пятидесяти захотел подросткового секса,

      слушал группу «Japan» и слушал «Black Sabbath»,

      говорил: это настоящий секс!

      Смотрел «Основной инстинкт»,

      говорил: фильм о любви и влечении к смерти.

      смотрел «Криминальное чтиво» и говорил то же самое.

      Ему легче было вожделеть, чем ложиться и вставать.

      Он просто не знал, что делать с телом женщины

      от внезапного нежелания.

      Но какая-то завелась в его странном белье.

      Уже много лет с ним,

      всё так же прекрасна. Смотрит он на других.

      Ближе к шестидесяти стал рыцарствен и сентиментален.

      Начал писать биографию Гитлера.

      Придумал, по-видимому сознавая обречённость идеи,

      (говорил, что любит обречённость):

      «Хотелось бы воплотить сюжет,

      где призрак становится женщиной и остаётся с героем.

      А может, и не остаётся.

      Счастливая сказка!»

      Рассказ начинается так:

      бабкин