Воображаемые девушки. Нова Рен Сума

Ты здесь! – закричала Руби.

      Она отстранилась, чтобы взглянуть на меня.

      Должно быть, на моем лице застыло какое-то странное выражение, потому что сестра засмеялась, вырвала из моей руки стакан и вылила остатки пива.

      – Что ты делаешь! Ты же ненавидишь пену.

      Руби выглядела точно такой же, как я ее запомнила, точно такой же, как три недели назад, но вдруг стала для меня какой-то чужой, не в себе, в свете костра ее глаза отливали красным.

      – Это… – с трудом произнесла я, – это…

      Я показала в сторону кега, не в силах заставить себя произнести имя.

      – «Пабст», – подсказала Руби. – На вкус как блевотина, знаю. Но не волнуйся, тебе не обязательного его пить.

      – Нет, нет. Я не про пиво.

      – О, нет! Поездка в автобусе оказалась еще хуже, чем ты написала? Вы правда чуть не разбились? Потерялись на магистрали? Сбили стадо оленей?

      Она отвлекала меня, пыталась заставить говорить о чем угодно, только не о том, что я видела только что прямо здесь и сейчас.

      Лондон.

      Но Лондон не могла наливать себе из кега стакан пива, в этом я была уверена. Это не Лондон болтала с каким-то парнем. Это не Лондон с полосками на рукавах прикрывала рот рукой, пряча смех. Это не ее волосы были неровно отрезаны, еще больше топорщась клочками, чем я помнила, обесцвеченные еще сильнее, чем раньше, и по-прежнему открывающие оба ее уха. Нет. Это не смех Лондон, хотя и похожий на ее, поднимался над костром и эхом раскатывался по яме карьера. Темная ночь и шум вечеринки играли с моим сознанием, огонь костра вызывал галлюцинации. Я единственная, кто тут был не в себе.

      Но потом Лондон подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Улыбнулась. Это была она, она, и никто другой.

      Лондон, которую похоронили два года назад, каким-то образом все еще была жива и стояла прямо передо мной.

      Я взглянула на Руби, чтобы услышать подтверждение, но мы больше не были одни и не могли говорить обо всем на свете.

      – Пити, – протянула сестра, – следи за рукой.

      К нам присоединился Пит. Он тряс рукой, как будто его только что шлепнули, и говорил:

      – Парень может и попытаться, верно?

      Руби пристально смотрела на него.

      – Нет, – сказала она. – Не дважды. Не со мной.

      – Но Руби, – вмешалась я, говоря совсем не о Пите и не о том, куда он положил свою руку.

      Она поняла. Потому что тоже смотрела на кег. Потом громко, для Пита, ответила мне:

      – Ты же знаешь ту девчонку, Лондон? Из школы? – Ее рот произносил слова, но глаза говорили совершенно другое. В них поблескивал красный огонек. Они предупреждали меня не произносить то, что я хотела произнести.

      Теперь историей управляла я, могла повернуть ее в любом направлении, в каком вздумается. Спуститься ко дну карьера, метнуться прямиком к костру или подняться выше самых высоких деревьев. История, которую ты выбрал для рассказа, – не всегда та история, в которую ты веришь. Поэтому я тоже громко ответила:

      – Да, я знаю ее.

      И Руби, успокоившись,