Тысяча акров. Джейн Смайли

тосты, кофе и апельсиновый сок. Отец сел на свое место, набрал полную тарелку еды и принялся за нее с обычным аппетитом. Я все никак не могла понять, переоделся ли он со вчерашнего вечера. Заметив мой взгляд, он раздраженно спросил:

      – Ты ела? Что смотришь?

      – Я завтракала с Таем, папа.

      – Садись за стол или убирайся. Нечего стоять и пялиться.

      Я налила себе кофе и села за стол.

      – Не нравится еда? – бросил отец Марвину.

      – Нравится, все вкусно.

      – Тогда что ты ковыряешься?

      Марвин покраснел, но мужественно ответил:

      – Важно не то, что ты ешь, а в каком порядке.

      – Важно для чего?

      – Для пищеварения, для усвоения, для выведения токсинов.

      – Ты не жирный.

      – Жир меня больше не заботит. Я столько лет с ним боролся, но теперь осознал, что это лишь самый первый уровень телесного контроля. Подсчет жиров и калорий – это, скорее, прием, но не решение в целом.

      – Решение чего?

      – Теперь моя главная забота – токсины, вернее, их регулярное выведение. Я справляю нужду от двенадцати до двадцати раз в день. Потею. Слежу за процессом дефекации, – сообщил Марвин, нимало ни смущаясь. – Это придает мне сил. Например, раньше я рассматривал физические упражнения исключительно как способ получить аэробную нагрузку и накачать мышцы, поэтому и мотивации у меня не было; зато теперь, когда я знаю, что они ускоряют ток жидкости и очищают клетки, я тренируюсь с удовольствием, а когда пропускаю тренировки, чувствую себя ужасно из-за того, что в мозгу копятся токсины.

      – Это как? – удивилась я.

      – Появляются дурные мысли. Начинаю нервничать из-за ситуации в банковском секторе. Крушение надежд и все такое. Раньше вообще не мог спать. И теперь людей, отравленных токсинами, за километр чую.

      – Какие продукты токсичны? – поинтересовалась я.

      – О, Джинни, токсины везде. В том-то и дело. От них не уберечься. А если думаешь, что уберечься можно, – это явный симптом отравления токсинами. Раньше я старался есть только здоровую пищу, буквально с ума сходил. Говядину в рот не брал, не говоря уж про шоколад и кофе. И мне становилось все хуже. Каждый месяц я сокращал рацион, стремясь оставить только полезное. Я худел, но в мышцах и органах накапливались токсины.

      – Когда это было? – спросила я. – Что-то не замечала.

      Отец перестал таращиться на Марвина и, к моему облегчению, принялся за еду.

      – Никто не замечал, – кивнул Марвин; он расправился с яичницей и принялся за сосиски. – Я переживал свою трагедию в одиночестве, но теперь без стыда говорю о ней. Теперь мне гораздо лучше. При выдохе, кстати, токсины выделяются через легкие.

      Отец хмыкнул. Марвин замолчал, поглощая булочку.

      – У вас случайно нет острого соуса? – поинтересовался он. – Табаско подходит лучше всего.

      – Подходит для чего? – бросил отец.

      – Отлично выгоняет пот, – с готовностью пояснил Марвин и улыбнулся.

      Я улыбнулась