Из жизни Димы Карандеева. Дмитрий Викторович Лукин

на секунду замолчала. А потом спросила опять:

      – А как ты относишься ко мне?

      – К тебе? Крайне положительно… Ты такая красивая… ты такая… такая, в общем…

      – Да ну тебя. Трепло ты. И от меня бы, небось, сбежал.

      – От тебя? Ты что, Лена! От кого-кого, но от тебя никогда бы. Ни-и-когда!

      – Да врешь ты все… – сказала она. Но было видно, что стрекотание Телкина было не совсем напрасно.

      – Лен, а Лен!

      – Чего?

      – А давай сегодня с тобой, когда все лягут спать, встретимся и поболтаем. Может, прогуляемся. А?

      – Где? По улицам? Там страшно.

      – Ну давай дома на балкончике постоим.

      И в это время танец закончился. Включили свет.

      – Что это вы там, голубки, заворковались? – спросила Бубликова. – Похоже, у вас любовь…

      Половина компании переместилась в другую комнату смотреть маленький переносной телевизор с длинной рапирой-антенной. Его привез Тузиков. Он не мог себе позволить пропустить ни одного футбольного матча.

      – Зачем я сегодня баню чистил, приводил в приличный вид?! Все равно никто в нее не пошел! – ругался Презя, который только что танцевал медленный танец с Хотелом.

      – Ничего, – ответил Вася. – Не сегодня, так завтра пригодится.

      Он обратил внимание на сидящего в углу Сандрика. Сандрик был по-прежнему в наушниках, но в руках его пребывала неизвестная книжка.

      – Сандрик, ты что там читаешь? Бакунина откопал?

      Сандрик продемонстрировал старую записную книжку большого формата.

      – Так… Дневники чьи-то, – сказал он, – наверху нашел.

      – Дневники он читает! Может, это дневник моей сколько-то юродной бабушки, может, тут описание ее интимных мыслей, может, тут она о любовниках своих писала. Это семейная тайна, а ты читаешь! – с этими словами Телкин вырвал книжку и повертел ее в руках.

      Ничего особенного. Испещрена мелким почерком, но при желании можно разобрать.

      – Впредь читай Бакунина, а не чужие мемуары, – отчитал для приличия еще раз Вася Сандрика и отнес записную книжку в комнату, в которой собирался ночевать.

      Презя выпил достаточно пива и, обняв Хотела, сидящего у него на коленях, убеждал ее с ним поцеловаться.

      – Ну, Хотельчик, ну, пожалуйста, поцелуй своего президента, а он тебе за это окажет милость.

      – Какую еще милость? – смеялась Хотел, – У президента уже глаза закрываются, ему надо баиньки.

      – Ну, дорогая, – не унимался Презя, – у тебя такая потрясающая грудь, я сегодня был просто покорен.

      – Ах, грудь! Ты сегодня нагло за нами подглядывал, а я тебя еще и целовать должна?

      Да, Презя Котельниковой всегда нравился. Она чувствовала в нем родное. Должно быть, видела в вечно пьяном пузатом молодом мужичке генетически до боли знакомое. Когда-то она, как было указано выше, отдалась ему без остатку, но жизнь наша так мельтешит событиями, что мы порой забываем даже самое важное.

      Через полчаса ребята стали потихоньку расходиться по комнатам. До конца