Тихая сельская жизнь. Ти Кинси

наше новое место пребывания и его окрестности. Возможно, сделаем несколько набросков. Потом ненадолго заглянем в деревню и сделаем несколько заказов у местных торговцев. Интересно, есть ли тут чайная лавка? Мы могли бы зайти туда и выпить по чашечке чая со сдобной булочкой.

      – И это все перед ланчем, – заметила я.

      – Именно. Мы можем все это совершить, и у нас впереди будет лучшая часть замечательного солнечного денечка.

      – Вы привели хороший довод, госпожа, – сказала я, после чего встала и начала убирать со стола. – Однако разум подсказывает, что лучше бы я провела в постели еще часик, а потом предвкушала все эти вещи.

      – Я быстро вернусь к своим привычкам лежебоки. Думаю, у меня это все сейчас от перемены обстановки.

      – Определенно, буду ожидать с нетерпением.

      Леди Хардкасл встала и направилась к выходу.

      – Я поставила ваши ботинки для прогулок у передней двери, – сказала я.

      – Ты чудо. – Она оглянулась. – Готова выйти через десять минут?

* * *

      Десять минут спустя мы действительно были почти готовы выйти. Почти.

      – Послушай, Фло, не будешь ли ты столь любезна, чтобы заглянуть ради меня в оранжерею? – попросила хозяйка. – Я хотела бы взять кое-какие рисовальные принадлежности. Сумка где-то там.

      Леди Хардкасл была заядлой любительницей рисования. Она держала карандаши и блокнот для эскизов в холщовой сумке, всегда собранной и готовой к любым приключениям. Только собранной, если говорить правду. На самом деле сумка никогда не была готова к приключениям, поскольку владелица никогда не помнила, где ее оставила.

      Я воспользовалась этой возможностью, чтобы посмотреть, что она сделала со своей оранжереей. Ее непрестанное рисование было лишь одним симптомом невероятной одержимости визуальным искусством. Когда мы жили в Лондоне, леди Хардкасл познакомилась с новым восхитительным миром кинематографа. Она познакомилась с работами нескольких экспериментальных авторов этого направления. Особенно ее увлекли изыски Жоржа Мельеса[2], который использовал различные техники, чтобы производить магические эффекты.

      Она была настолько захвачена всем этим, что со своим обычным усердием бросилась изучать искусство и науку «живых картинок». Ее воображение породило бурный поток идей, и леди Хардкасл начала экспериментировать, создавая собственные фильмы. Когда мы собрались перебраться в Глостершир, одним из ее главных требований к нашему новому дому было наличие большого, хорошо освещенного пространства, где она могла бы разместить оборудование. Оранжерея в этом смысле подходила идеально.

      Мне потребовалось несколько минут энергичных поисков, чтобы среди загадочных приспособлений обнаружить холщовую сумку для эскизов. В итоге я обнаружила ее под грудой миниатюрной одежды и каких-то непонятных конструкций, по виду напоминающих манекены животных. Интересно, можно так сказать: манекены животных?

      Обдумывая этот животрепещущий вопрос, я заперла оранжерею и вернулась в дом.

* * *

      От

2

Мари-Жорж-Жан Мельес (1861–1938) – французский кинематографист, один из зачинателей кинематографического искусства и создатель первых спецэффектов.