Средневековые сказки. О любви, злой магии и разбое. Яна Гецеу

За ее спиной в замке повернулся ключ.

      – Она убьет его! – простонала девушка, и упав лицом на роскошную кровать, залилась бессильными слезами. Так горько ей приходилось плакать лишь однажды – когда гонец принес известие с поля сражения о гибели ее благородного отца, графа Фридриха-Николаса-Габриэля Готтен…

      – Госпожа Мария-Францина! Сударыня! – тихо трясла ее за плечи служанка, и Марихен резко открыла глаза.

      – Ах, я спала? – удивленно посмотрела она на девушку – Что ты здесь делаешь?

      – Ваша матушка прислала меня одеть вас, приготовить к балу!

      – А где шут? – беспокойно воскликнула Марихен, вспомнив все, и страшно испугавшись за него.

      – С ним все в порядке, сударыня, мы, слуги, спрятали его в кухонном шкафу, и гнев вашей матушки уже утих! – лукаво прощебетала девушка, раскладывая роскошное лиловое платье на кровати: – А можно ли узнать, что так рассердило госпожу Анну-Гертруду? Она хотела немедленно отправить в монастырь бедняжку Енота, и называла мерзким вероломным змеем, вползающим в святыню!

      – Это не твое дело! – строго оборвала ее Марихен. – Исполняй свои обязанности.

      «С ним все в порядке, ах, благодарю тебя, Господи!»

      В тот вечер Анна-Гертруда фон Готтен задала воистину великолепный бал! Столы ломились от неземных яств и угощений – дичь из благословенных графских лесов, оленина на вертелах, невиданные заморские фрукты, превосходные французские вина, восточные сладости и прочие лакомства удивляли взор и услаждали желудок. Множество гостей, один знатнее другого, восхищались гостеприимством и щедростью прекрасной хозяйки, ее красотой и богатством. Благородных господ развлекали развеселые акробаты и трубадуры в пестрых лохмотьях. Ведь что такое наряд акробата рядом с пышным платьем господина? Лохмотья, только и всего!

      Марихен беспокойно выискивала глазами среди стройных ловкачей маленького Енота, но его нигде не было… «Боже мой, неужели же мать нашла его!» – обдало холодом молодую графиню, и она глубоко вздохнула, набираясь храбрости спросить о нем у матери, но ее опередила соседка-герцогиня, часто бывавшая на светских вечерах Готтен:

      – А где же ваша крошка-шут, моя дорогая графиня? Он был так забавен и остер на язычок!

      – Он нездоров, милая Энастази! Такая жалость, и ведь именно сейчас, когда был бы так кстати!

      Мария вздрогнула от этих слов, и пристально всмотрелась в беззаботное лицо матери, пытаясь понять, правду ли та говорит, или просто отговаривается.

      Сидя за пиршественным столом, девочка совсем не могла есть, напряженно держалась и невидящими глазами следила за ловкими движениями акробатов. Ей хотелось как можно скорее уйти, обежать весь огромный замок, найти шута и убедиться самой, что с ним действительно все в порядке, и он жив. «Нет, мама не может его казнить! Он ведь ничего не сделал!» – и резко вздрогнув, уронила вилку – ее будто кто-то тронул за колено маленькой рукой. Она поспешно наклонилась, заглянув под стол: у ее ног радостно улыбался вдрызг