Средневековые сказки. О любви, злой магии и разбое. Яна Гецеу

Гости веселились, наблюдая за шутовско-собачьей трапезой. Доев, Енот быстро обтер жирные руки о собачий бок, встал на руки, вбежал в круг танцующих акробаток, и принялся ловко отплясывать и метаться среди них, размахивая рваными рукавами, чем удвоил сходство с ночным кошмаром, к тому же завывающим дурным голосом. Веселье возобновилось, набирая обороты – посуда звенела, гости смеялись, вино лилось рекой. Сердце Анны потеплело, и она благосклонно приняла настойчивые ухаживания молодого польского князя, ее знатного гостя Вацлава Ксешинского. Князю едва минуло тридцать пять, он был элегантен, острословен и редкостно хорош собой. Он, не уставая, весь вечер восхищался красотой и умом графини, и даже дошел до намеков об объединении их фамилий… Но практичная и расчетливая Анна-Гертруда не растаяла, и мысли ее выстроились стройной цепочкой несколько в ином направлении:

      – Ах, мой милый князь, в своей красоте я не сомневаюсь. Но ведь были времена, когда я блистала юностью, подобно утренней росе на райских лепестках, и стоит вам обратить взор на прелестный цветочек – мою дочь, и вы сами поймете, насколько хороша была я!

      Князь Вацлав с интересом перевел взгляд в указанном направлении, и Анна довольно улыбнулась – скорее отдать девочку замуж, отправить хозяйкой в польское княжество с молодым и полным сил красавцем мужем, и выбить вон из ее светлой головки этот бред с шутом!

      – Да, невозможно не признать, ваша дочь хороша как ангел! – не отрывая жадного взгляда, произнес князь, и Анна довольно улыбнулась. Все будет так, как она задумала! Не будь она Анна-Гертруда Вершбен, графиня Готтен!

      – Дочка, как ты находишь нашего милого князя Вацлава? – словно невзначай обронила Анна, болтая по-женски с Марией, после очередного визита князя.

      – Он как будто бы очень мил… но бывает у нас слишком часто, – тихо ответила Марихен, отведя взгляд. Она догадывалась о «коварных» замыслах матери.

      – Пришел барон пешком с мешком, – вполголоса завел сидевший в кресле Енот, и Анна вспылила:

      – Ты снова забываешься, шут! – воскликнула она. – Что это за намек? С каким еще мешком? Князь Ксешинский очень богат и знатен, не в пример тебе!

      – О чем вы, сударыня? Я вас решительно не понимаю! – поднял невинные ореховые глаза шут. – Это просто дурацкая песенка слабоумного! А князь и верно диковинно хорош! – и он изломал гордое лицо, подражая князю. Марихен прыснула в платочек и обменялась с Енотом ласковыми взглядами.

      – Пошел вон, – спокойно махнула рукой графиня, точно зная, что карлик не послушается. Тот и правда, только встал и прошел в угол, насвистывая, будто сам решил прогуляться.

      – Дочь моя, я должна сообщить тебе весьма радостную новость, – начала Анна, перестав замечать несносного человечка. – Я намерена объявить о вашей с князем помолвке через неделю, на праздновании твоего пятнадцатилетия.

      При этих словах девушка смертельно побледнела и сжала губы,