Белая муха, убийца мужчин. Альгерд Бахаревич

мешая в правильных пропорциях династическую кровь – на удивление маленькие, почти детские кроватки с невероятными балдахинами. Мы увидели комнаты, где они ели – теперь в их посуду за зеркальными загородками было налито только солнце, посыпанное пылью. Если бы мне предложили выпить из такого, я бы почувствовал брезгливость. Мы увидели комнаты, где они читали – тяжелые книги в переплетах из человеческой кожи. Мы увидели комнаты, где они музицировали: паркет молчал, он был совершенно новый и похоронил под собой все живые звуки, а новых пока не выросло. Мы увидели галереи и посмотрели поочередно в бойницы, мы наступали друг другу на ноги и шарахались от чужих ног на извилистой узкой лестнице. Мы услышали количественные числительные, которые не останутся в памяти, и годы жизни, которые ничего нам не сказали. Мы послушали историю о здешнем призраке – молодой крестьянке, которую некогда сжёг, привязав к дереву, местный феодал, и теперь каждая ночь, которая опускается на замок – это её та самая ночь, которая повторяется уже триста лет. Рассказывая об этом, Люба старалась вложить в свой голос как можно больше романтики, а я думал о том, что каждый мужчина, который слышит это, представляет себя на месте феодала, а каждая женщина – на месте той крестьянки, и иначе никогда не было и не будет. Мы насилуем даже тогда, когда не имеем к этому ни воли, ни желания. Крестьянку звали Ганна, призрак тоже: «Однофамилицы», – громко сказал Блондинчик, и все засмеялись, и я вместе со всеми.

      «А теперь мы пройдем вниз, – улыбнувшись, сказала мне Люба, и все покорно вздохнули. – Лестница, которую мы видим за этими дверями, ведёт в комнату управляющего-эконома, а оттуда – к помещениям, где хранились замковые припасы…».

      «Нет, – сказала вдруг женщина в белом, слишком белом платье. – Нет, Люба, мы туда не пойдем».

      «Как это не пойдем, – удивленно вскинула брови Люба. – Вы должны. Экскурсия ещё не…»

      «И никто туда не пойдет, – сказала женщина в белом платье строго и устало. – Никто. Все останутся здесь, Люба, и будут внимательно слушать, что им скажут. Спасибо вам за интересную экскурсию».

      Чёрного рюкзака на этой наглой, слишком уж наглой женщине уже не было. Зато в руках появилась нечто, похожее на оружие. Чёрное и недвусмысленное оружие. Такое я держал в руках последний раз на военных сборах в университете.

      «Что это у вас, девушка, за фаллический символ в руках, – засмеялся кто-то из мужчин. – Дайте-ка мне…».

      Он сделал два быстрых шага и тут же испуганно отступил назад. Фаллический Символ в руках женщины в белом наделал столько шума, что Люба заплакала, а у Женщины в зеленом началась истерика. Австриец побледнел, а Кунц одобрительно засмеялся. «Приключэние!» – поднял он вверх большой палец. Женщину в зеленом посадили за стол, Любу погладили по голове, но она заплакала ещё громче.

      Это и правда был выстрел. В оштукатуренной стене темнела дыра с неровными, будто нарисованными краями, а в воздухе запахло веселой смертью.

      Оглушенный, я стоял