Слойка с яблоками. Аксинья Цыганкова

лет! А ты, Никифор, играешь с огнем. Я тебя предупреждаю!

      Папа повернулся, чтобы погрозить сыну пальцем и открыл было рот в продолжение гневной тирады, как в телевизоре заревели трибуны и оглушительно завопил комментатор: «ГОЛ!!! Какой ударрр!» Папа на секунду замер, не веря в такое свинство судьбы. Домашние отчетливо зафиксировали небольшое провисание нижней челюсти и нервное подергивание правого века на вмиг посеревшем каменном лице.

      – Ой, у меня же запеканка в духовке! – поспешно ретировалась на кухню мама, хватая по пути сына за руку и заслоняя дочь спиной, – Пойдем, сынок. Поможешь мне.

      Сеня в свою очередь с грацией и проворством рептилии скользнула в свою комнату, сладко пропев:

      – Папулечка, мне срочно реферат на завтра дописать надо!

      В итоге, пока папа подбирал челюсть и приходил в сознание, в комнате не осталось ни одной живой души, кроме кота Черныша, на которой можно было бы выместить обиду. Смотреть безотрывно полтора часа матч со счетом 0:0, отвлечься на несколько секунд ради благого дела и получить такой смачный пинок под зад! Да, просмотр повтора никто не отменял, но это совсем не то. Это все равно, что слушать музыку с берушами в ушах, или смотреть кино с закрытыми глазами, или гладить милого котенка в боксерских перчатках. Папа беспомощно огляделся по сторонам.

      – Эй, ты! Наглая усатая морда! Кто мою котлету утром спер? А?! – разрядился папа на Черныша, потрясая кулаком, – Ух! Я тебе дам!

      Черныш, большой длинношерстный котяра, черный, как смоль, лениво развалившийся на подоконнике, в ответ недовольно приоткрыл один глаз, махнул пару раз хвостом в знак неодобрения и с выражением на морде полнейшего презрения ко всему человечеству и к Антону Артемовичу в частности закрыл глаз обратно.

      Папа еще недолго кисло таращился в телевизор, а потом плюнул, да и выключил.

      – Тук-тук-тук. Дашуня! Что у нас на ужин? Пахнет обалденно, – заискивающе улыбнулся папа, приоткрыв дверь на кухню.

      – Успокоился? – осуждающе покачала головой мама.

      – А я че? Я же ничего не сказал, – папа невинно пожал плечами.

      – Тебе и не надо говорить. За столько лет, сколько мы живем вместе, можно уже мысленно общаться, – беззлобно проворчала мама.

      – Даша, Даша! – патетично изрек папа, отправляя в рот горсть арахиса в шоколаде из вазочки на столе, – Зачем ты так жестока ко мне?

      – Антон, Антон! – подхватила высокопарный тон мама, а закончила скороговоркой, – Давай-ка кончай выкаблучиваться и не порть аппетит, скоро ужин!

      Никифор, которого мама под шумок отправила мыть посуду, нарочито громко гремел кастрюлями и безмолвно вопрошал: «Вон, сами каждый день сценки разыгрывают, дурачатся, а потом удивляются: откуда у сына актерские замашки? … Безобразие чистой воды. Да если бы только удивлялись, так нет, ругаются еще!»

      Зазвонил мамин мобильник. Мама глянула на экран и, увидев незнакомый номер, специально долго полоскала руки под тонкой струйкой воды, тщательно, палец за пальцем вытирала руки о вафельное