То, что помню. Юлия Мидатовна Аметова

своей длины он был высокий и высоко стоял на колесах. Поэтому "Запорожцы" при резких поворотах часто переворачивались. Именно это с нами и произошло в воскресенье, буквально в километре от дома. По неопытности отец резко крутанул руль, чтобы уйти от столкновения с автобусом, мы ушли от удара, повернули на поперечную улицу и перевернулись. Нам повезло – "Запорожец" аккуратно лег на крышу, мама отделалась двумя синяками, отец – ссадиной на лбу, а я даже испугаться не успела. Двери открылись сами, когда машина легла на крышу, мы выбрались, а "Запорожец" все еще продолжал крутить колесами, как жук, которого перевернули на спину. Потом появился милиционер и составил акт, собрались зеваки, и когда все формальности были закончены, из-за спин зевак выскочил паренек лет восемнадцати и сказал, что у него двоюродный брат занимается ремонтом, вот тут рядом, в частном доме на Четвертом проспекте. Он помог нам перевернуть машину на колеса, и отец повел машину к этому самому брату. Мы с мамой отправились домой.

      В следующие дни я носила отцу блины в мисочке во двор мастера – отец немного передвинул отпуск и помогал ему, потому что время поджимало. А поджимало оно потому, что мама должна была ехать в Мичуринск – дедушка был тогда очень плох, и бабушка одна не справлялась. Мама наладила нам жизнь и уехала на поезде, а нам предписала, как только закончится ремонт, самостоятельно собрать вещи для отпуска в деревне и ехать без нее.

      Я осталась за хозяйку дома. В общем, получилось неплохо – только один чайник сожгла, только один раз испортила яичницу, и, собирая вещи, взяла для мамы только два старых летних платья вместо трех новых. Учитывая, что отец целыми днями заканчивал восстановление машины, а мне было одиннадцать лет, это было еще терпимо.

      И вот мы поехали в Мичуринск снова, на этот раз обязательно через Тамбов и без всяких незапланированных ночевок в чистом поле. Ночевали мы в Шацке, городе небольшом и по окраинам жившем совсем по-старинному. На гостиницу не рассчитывали, бандитов не боялись, поэтому отец договорился с какой-то хозяйкой частного дома, чтобы она разрешила нам поставить машину возле ее забора. С вечера разложили кресла во всю машину, заснули, а проснулись еще до рассвета от холода и шума. Холод в четыре утра был делом естественным, шум тоже был естественный, природный. По улице шел пастух, хлопал кнутом и собирал стадо на день – коров, коз и овец. Наша хозяйка выгоняла овец, и они блеяли так, что могли спящую красавицу разбудить. Мы поняли, что спать больше не удастся, и поехали дальше.

      И вот тогда я впервые увидела настоящий восход солнца. За Рязанью начинается настоящее Черноземье, знаменитая плодородная лесостепь. И за Шацком лесов уже совсем не было, а была только степь – и справа от дороги до горизонта, и слева тоже до горизонта. Точнее, это были поля – еще зеленой, не созревшей пшеницы. Было уже почти светло, но солнца не было, а потом слева от нас на горизонте небо позеленело, порозовело, и из-за кромки поля появился ярко-красный горящий сегмент, и начал расти, превращаться сначала в полукруг,