Инквизитор. Борис Конофальский

протянул ему шлем.

      – Нет, сначала горжет.

      – Вы и горжет будете надевать?

      – Буду, – ответил солдат, надевая горжет. – Десять лет назад мой друг перед заступлением в дозор, где мы обычно спали, поленился надеть горжет, а еретики сделали вылазку. Вылазка была пустяшной, они просто проверяли, на месте ли мы, и драки почти не было, но был один удар копья, всего один.

      – И вашему другу копье попало в горло?

      – Нет, копье попало в наплечник и сломалось, а вот щепка от копья попала ему в горло, небольшая щепка, в мизинец толщиной, вошла в горло, а вышла из под уха. Мы позвали лекаря, и он вытащил щепку, но моего друга пришлось положить на живот, так как из горла все время шла кровь, а ночью он умер, – солдат застегнул горжет, который закрыл горло и нижнюю челюсть, – а вот теперь шлем.

      Он надел шлем, достал из мешка тяжелый топорик на короткой ручке, очень удобный в свалке, засунул его за пояс на спине, достал длинный стилет без гарды из ножен, засунул его в правый сапог, в специальный карман для ножа, топнул ногой, поправляя наголенник и сапог. Надел на левую руку легкий треугольный кавалерийский щит.

      – Ну все, готов, – сказал солдат.

      – Пойдемте? – Сказал коннетабль. Его едва заметно потрясывало от волнения.

      – Нет, все-таки надену еще поножи.

      – У-у, – только и смог произнести коннетабль, но добавлять ничего не стал, стал помогать застегивать поножи.

      Когда все было готово, солдат спросил:

      – Ну, где ваши люди?

      – Там, – указал рукой в сторону телеги, стоявшей почти в луже, возле которой толпились люди.

      – Эй, ты, – солдат указал в мужика пальцем. Это ты предлагал ночлег за крейцер?

      – Я, господин, – оживился мужик подбегая.

      – Тебя зовут Яков?

      – Ёган, господин.

      – Ну да, как же иначе, присмотри за моим конем и вещами. Если что-то пропадет, я отрублю тебе пальцы. Понял?

      – Понял, ага-ага.

      – Если меня убьют, в сумке на седле, бумага, там имена моей матери и моих сестер. Они живут в Руудсдорфе. Коня и снаряжение отдашь им. Себе за услуги возьмешь двадцатую часть. Двадцатая часть это половина десятины. Понял?

      – Нет, Господин, не понял, – испуганно ответил крестьянин. Солдат его уже не слушал. Отворачиваясь от него, он крикнул:

      – И не вздумай своровать хоть пфенниг. Коннетабль, пойдемте, где ваши люди?

      – Эй, вы, – крикнул мальчишка, – ко мне.

      Стражники, шлепая по грязи и лужам, подбежали. Это были не молодые уже мужики, прожившие жизнь с копьем в руке и со шлемом на голове. Усатые, худощавые, но крепкие.

      – А почему вы без щитов? – Спросил солдат. – Где ваши щиты?

      Те молча уставились на коннетабля. Коннетабль тоже молчал.

      – Ладно, значит, оба встанете вторым рядом. Первым рядом встанем мы с коннетаблем. Ты за мной, а ты за коннетаблем. Сразу выставите копья вперед, только не суй мне его подмышку, возьми чуть правее, будешь сторожить меня справа, а ты коннетабля слева. Из-за нас не вылезать. Вперед не лезете, нам не мешаете, и колите при первой