Страшные гномы. Кирилл Валентинович Смородин

ведро, и он представил высокую фигуру в синем халате. Уборщик энергично работал шваброй и ухмылялся, бросая частые взгляды на дверь, за которой скрылся Макс.

      Как он сказал? «Ты мне еще пригодишься»? И что это значит?

      Додумать не дала Ирина Сергеевна. Закончив писать, она довольно выдохнула и закрыла карточку.

      – Хорошо. Иди и больше не ешь всякую дрянь. А то в больницу попасть недолго! – врачиха исподлобья посмотрела на Макса. – Считай, в этот раз легко отделался!

      Макс кивнул, встал с кушетки. Взял больничный лист и направился к выходу, но у дверей остановился. В коридоре ведь этот ненормальный со шваброй. И идти придется мимо него.

      – Ну? Чего ты? Свободен! – слова участковой подтолкнули в спину, и Макс вышел.

      Бабульки по-прежнему кудахтали, азартно жестикулируя. Рядом появилась разукрашенная дамочка. Уборщика не было.

      «Наверное, на третий этаж пошел, – догадался Макс. – Вот и отлично».

      Приободрившись, он миновал коридор и вышел на лестницу. Ступеньки торопливо проносились под ногами, Макс преодолел два пролета и оказался на первом этаже. Осталось свернуть за угол – и вот он, выход.

      «Ну? И стоило психовать?» – с веселым укором спросил себя Макс.

      Он повернул и не успел затормозить. Фигура в синем халате словно выросла на пути. Налетев на уборщика, Макс охнул и задел ведро. Мутная вода окатила джинсы, выплеснулась на пол. Чертыхнувшись, Макс отскочил, растерянно глядя на лужу.

      – Ничего-ничего! – торопливо заговорил уборщик, хватая его за руки. – Прости, это я виноват! Не следовало так торопиться!

      Едва он договорил, правое запястье полыхнуло болью. Макс вскрикнул, вырвался и уставился на руку. Длинный прямой порез, на том самом месте, по которому самоубийцы чиркают бритвой, сочился кровью. Несколько капель устремились вниз, оставляя глянцевые темно-красные дорожки.

      – Черт! Прости, пожалуйста! Я иногда такой неловкий! – уборщик сцапал руку Макса и стал разглядывать. – Но ничего страшного. Сейчас я вытру кровь, у меня есть платок. Не переживай, все будет в порядке!

      Рука, сжимавшая запястье, задрожала. Кусая губы, уборщик нырнул в карман брюк и достал клетчатый сине-белый платок. Макс перехватил его взгляд и содрогнулся. Уборщик смотрел на порез с жадностью, будто кладоискатель, дорвавшийся до тайника.

      – Нет! Не надо! – запротестовал Макс, пытаясь высвободить руку.

      Но уборщик сжал ее, будто клещами.

      – Сейчас все будет нормально! Я только вытру кровь! – раздельно, шепотом твердил он, прикладывая платок к порезу. – Вот и готово. Видишь, совсем не больно!

      Отняв платок от запястья, уборщик поспешно спрятал его в карман – Макс лишь мельком увидел красную кляксу. Схватил швабру, ведро и бросился по коридору. Отойдя метров на пять, он обернулся, и Серову показалось, что на бледном худом лице появилась довольная улыбка.

      Макс перевел изумленный взгляд на руку. Кровь маленькими каплями срывалась с запястья, и те бесшумно падали на пол. Не отрывая глаз от пореза, позабыв, что кругом полно врачей, он направился