Страшные гномы. Кирилл Валентинович Смородин

направилась к дому.

      Они скрылись, а Федор Иванович отпустил ветки, уронил голову на грудь и закрыл глаза. Перед мысленным взором возник скукожившийся кот. Он жмурился и тихо подвывал, болтаясь в пухлой мальчишечьей руке. А Егор смотрел на него исподлобья и улыбался.

      «Что с ним случилось? Ведь неделю назад был хороший и добрый мальчишка! А потом лагерь этот, «Березки»… Проклятое место!» – Сбитнев открыл глаза и уставился на резные смородиновые листья.

      Он с трудом поднялся и на ватных ногах направился к дому. Кинув взгляд на свернутый кольцами черный резиновый шланг, покачал головой. Жуткая сцена высосала все силы. Сбитнев хотел лишь добраться до кровати, укрыться под одеялом и забыться.

      Подойдя к крыльцу, Федор Иванович замер, услышав короткое, подавленное «мяу!»

      – Кс-кс! – позвал он, наклоняясь и оглядывая двор.

      Из-за бака с водой показалось кошачье ухо и краешек морды.

      – Вот ты где, – прошептал Федор Иванович и осторожно подошел к баку.

      Барбос сидел, прижимаясь боком к железной стенке. По серо-белой спине пробегали редкие, но хорошо заметные волны дрожи. Подняв на Сбитнева глаза, он вновь жалобно мяукнул.

      – Иди-ка сюда, – Федор Иванович присел на корточки, потянулся к коту и взял на руки. – Натерпелся ты сегодня…

      Поднявшись, он осмотрел Барбоса. Выглядел тот неплохо – о пережитом напоминали только затравленный взгляд, дрожь и хвост, по-прежнему прижатый к пушистому белому брюху.

      – Поживешь пока у меня, – сказал Сбитнев. – А там отыщем тебе новый дом.

      Барбос понемногу успокаивался – перестал дрожать и даже замурлыкал. Но как только Федор Иванович повернулся к жилищу Мещеряковых, кот прижал уши и зашипел.

      – Что еще случилось… – Сбитнев замер, встретившись взглядом с Егором.

      Мальчишка стоял у окна, упираясь в стекло лбом и ладонями с растопыренными пальцами, и не сводил с Барбоса темных, окруженных розовыми тенями глаз. Губы кривились, подбородок чуть заметно двигался.

      Поймав взгляд Сбитнева, Егор отошел на пару шагов, указал на кота и провел большим пальцем по горлу – по тому самому месту, где была розовая полоса.

      Барбос заурчал и вновь стал дрожать.

      – Ничего, – прошептал Федор Иванович. – Я тебя в обиду не дам.

      Отвернуться было невыносимо сложно, но Сбитнев пересилил себя. Дошел до крыльца, толкнул дверь и скрылся в доме. Отпустив кота, он прошел в ванную, открыл холодную воду и поплескал на лицо. Горло скрутил позыв…

      С полминуты Федор Иванович стоял над ванной, чувствуя, как внутри все сжимается, но из пустого желудка так ничего и не вышло.

      Сглотнув, он выпрямился и стал выравнивать дыхание. Сердце колотилось, руки дрожали, душу все еще обжигали ненависть и презрение, что были во взгляде Егора.

      Опираясь о стены, Федор Иванович дошел до комнаты и сел в старенькое кресло с деревянными подлокотниками. Из-под кровати, на полусогнутых лапах, выбрался Барбос. Медленно и бесшумно он пересек комнату, уселся перед креслом и поднял глаза на Сбитнева.

      – Что смотришь,