И ничего не происходит. Александр Павлович Зубков

какое хамство! Я стану в позу, не буду ничего менять! Они прислали свой вариант!

      Потом появился Рыжов; я ждал его появления с напряжением, ибо у нас с ним не заладилось с самого начала, когда он сказал в ответ на мои совершенно справедливые требования в отчет включить все их методы:

      –Это ни к чему!

      И, обращаясь, к Батурину, с целью восстановить его против меня:

      –Сергея можно понять, вероятно, он впервые ведет такую работу. У него нет опыта.

      Я подумал: все же ты, брат, чудак. Разве можно? И Лыкова сказала:

      –Вести работу будет Сергей. (Я – инженер, Батурин – ведущий, и он как-то опустил глаза).

      Требования мои были совершенно справедливы, и Батурин согласился с моей формулировкой:

      –Черный ящик мы от них не примем.

      Тем более что я, как бы в опровержение заявления Лыковой, что работу буду вести я, с самого начала подвел Рыжова к Батурину, с благородной миной следующего содержания: я не собираюсь отстранять вас от дел, приглашаю вас к переговорам. Итак, мы не согласились с Рыжовым. Он мотивировал так:

      –Зачем вам знать, что внутри нашего ящика? Главное, что он дает хорошие результаты. Результаты, проверенные на моделирующих установках.

      –Моделирующие установки – не критерий истины. Они по вашей теории построены, и ящик то же самое. Порочный круг.

      Я же чувствовал, что дело тут в том, что они не хотят раскрывать своих результатов, боятся. Возможно, кто-то у них делает диссертацию. Я даже понял, кто – Ефимов, знакомый мне по журнальным статьям.

      Так было в тот раз, я после шел по Покровскому бульвару, таял снег, кучи грязные, иностранные машины у представительства. Лихорадочно думал: неужели меня обошли? Понял: нет, я впереди, предлагаю действительно новое и эффективное.

      Рыжов по телефону еще раз отбрыкивался от изложения их методики. Я говорил Лыковой:

      –Если они боятся, пусть публикуют статьи. Так это делается в науке.

      Второй их приезд с Ефимовым – мы уламывали их сделать хорошую, нужную программу, а Рыжов никак не хотел, уперся в ГОСТ, в однородность поля. Я говорил: не ГОСТы должны двигать НИР, а НИР призваны развивать ГОСТы; он проявлял свои демагогические свойства в полной мере:

      –Ваше представление неоднородностей неправильно, некорректно.

      –Что же вы считаете – считать поле однородным ближе к истине?

      Мне приходилось, преодолевая его демагогию, неуважение, наглость, бороться за то, чтобы их будущее детище было приличным.

      Третий приезд; он опять отбрыкивается от неоднородности.

      –Мне не подписало начальство. Потому что у нас принята иная форма ТЗ – по ОСТ.

      У нас же ТЗ написано по ГОСТ. Начался демагогический спор, как правильнее; это уже не моё дело, я отошел, посмеиваясь. Видно было, что здесь Рыжов такой дока и демагог, что Лыкова бледнела перед ним, терялась. Еще он постоянно говорил и словами и поведением: не лезьте в наши дела, мы не признаем, что вы можете нами руководить.

      Подъехал Ефимов; он вдруг оказался таким простецким добрым малым. Да, все будет хорошо,