Подлинный Сократ. Михаил Самарский

ответил благородный кот.

      – Я не могу это жрать, – я наклонился ниже над миской, невольно содрогнулся от внешнего вида блюда и, еще раз понюхав содержимое, произнес, – ну уж нет, я лучше буду ходить голодным, чем есть неизвестно что.

      – Сэр, вы себя ведете, как капризный котенок, – с укором посмотрел на меня британец, – это очень полезный продукт для нашего кошачьего желудка. Надеюсь, вы не хотите в старости заработать язву?

      – А при чем тут язва? – спросил я.

      – Если постоянно есть только кошачий корм, то непременно заработаете себе желудочную болезнь. А овсянка она для того и предназначена, чтобы не дать развиться этим заболеваниям.

      – Ты что, кошачий доктор? Откуда ты это все знаешь? – я удивленно посмотрел на своего собрата, с аппетитом уплетающего кашу.

      – Мне Алла рассказывала, они с хозяином тоже по утрам едят исключительно овсянку, – произнес Генри, облизывая языком усы.

      – Всегда? – вытаращив глаза, спросил я.

      – Конечно, – вновь невозмутимо ответил кот.

      – С ума можно сойти от такой жизни, – тяжело вздохнул я и добавил, – как же мне продержаться здесь целый месяц?

      Игнорируя еду в миске, я демонстративно сел и настойчиво мяукнул. Валентина, не обращая на меня внимания, продолжала заниматься своим делом. Теперь она выкладывала мясо на сковородку, по кухне распространялся фантастический запах. Я снова мяукнул, только гораздо громче и настойчивей. Она посмотрела на меня сверху и несколько грубовато спросила:

      – Ты чего орешь?

      – Мяу, – вновь повторил я и перевел взгляд на миску, давая ей понять, что не собираюсь есть эту гадость.

      – Тебе что, не нравится каша? – она вопросительно посмотрела на меня.

      – Мяу, – подтвердил я.

      – Но мне запрещено вам давать на завтрак что-то другое. Придется тебе, дружок, есть то, что дали, – она развела руками.

      Эта наивная женщина еще не знает меня. Не мытьем, так катаньем, я своего добьюсь в любом случае. Я продолжал настойчиво сидеть возле миски.

      – Сократ, ну что вы в самом деле, – возмутился Генрих, – ешьте кашу, да пойдемте уже отдыхать.

      – Я не буду это есть, – упрямо произнёс я и снова громко мяукнул.

      – Ну что ты шумишь? – возмутилась женщина. – Сказано тебе: ешь кашу, не хочешь, дуй отсюда.

      Она махнула рукой, в которой держала деревянную лопатку в сторону двери.

      – Мяу, – настойчиво произнес я.

      – Ты что, издеваешься надо мной? – подбоченилась она. – И откуда ты такой упрямый взялся на мою голову?

      В этот момент на кухню вошла Алла. В строгом костюме и на высоченных каблуках размером с Эйфелеву башню, она была похожа на изящную цаплю. В одной руке женщина держала сумку, похожую на авоську, в которой я мог бы запросто уместиться, на пальце другой руки болтались ключи от автомобиля.

      – Валентина, я уезжаю за Кешей. Вернусь ближе к обеду. К Леониду Исаевичу должен приехать в гости друг. Приготовьте к мясу салат «капрезе», только не забудьте положить