Русь на Мурмане. Наталья Иртенина

Он позвал меня и велел плыть с тобой на Кузова. Я не знаю зачем. Он ничего не объяснил, только наказал взять съестной припас на семь дней. Тебе для разговора с колдуном хватит и одного дня.

      – К утру вернемся. Завтра идем в Кемь…

      Митроха вскочил и заорал. За бортом карбаса в толще воды ему привиделась страшная белая морда, всплывавшая из глубины к лодке. Отрок схватился за саблю.

      – Белый дьявол! Там!..

      О днище карбаса глухо ударило. Лодка покачнулась. Но на лопина и Феодорита вопли Митрохи не произвели должного действия. Одгэм продолжал грести, а монах невозмутимо смотрел в воду. Глядя на них, мальчишка перестал в ужасе прыгать с саблей.

      Однако лодка продолжала раскачиваться.

      – Это белуха, – объяснил инок. – Они любят чесаться обо что-нибудь. Наш карбас приглянулся ей. Она не причинит вреда.

      Митроха посрамленно сел и стал молча высматривать диковинного зверя. Скоро белухе надоело тереться о днище, и она, кувыркаясь, выплыла из-под лодки. Отрок разглядел короткие плоские передние лапы, горбатый лоб.

      Карбас шел проливом между двумя полосками земли – матерой землей и долгим островом.

      – Шуйская салма. Из нее пойдем в голомянь. В открытое море.

      Юный монах говорил как заправский помор, всю жизнь проживший на морских промыслах.

      – Салма – это чего?

      – Пролив.

      – А вдруг свеи покажутся?

      – Не покажутся. Они, должно быть, грабят сейчас Терский берег или Кандалуху.

      Феодорит, конечно, не мог знать наверное, но Митроху его слова успокоили.

* * *

      Слуга тронул за плечо князя Петра, нечаянно задремавшего сидя на лавке. Ночью воевода не спал. Подсчитывал, достанет ли сил разбить свеев, и по всему выходило, что не хватит у него ни людей, ни лодий. У кемских пристаней стояло лишь семнадцать насадов. Два под командой брата Ивана с Соловков отправились в Сороцкую волость. Один с сотенным головой Палицыным сгинул в море. Большая часть карбасной рати еще не прибыла. А если встретить свеев, потерпеть от них поражение, на море ли, на горе, как здесь говорят про любой берег, – и провалить государево дело? Не дождется великий князь, чтоб его рать ударила врагу в спину, по каянскому рубежу. Да и леший знает, где сейчас искать тех свеев. Море – оно большое.

      И еще о другом болела голова – успели ли пройти через Горло четыре лодьи-коча окольничего Головина, прежде чем там объявились вражеские шняки. Или же страждет ныне Андрей Тимофеич в свейском плену?

      – Что? Палицын нашелся? – Воевода потер веки.

      – От Палицына вестей нету. К тебе, свет-князь, человек лопский просится.

      – Что за человек? Зачем?

      Ушатый умыл лицо водой из бадьи.

      – Просится. На русской молви бормочет. Божится, что дело важное.

      – Бесами своими, что ли, божится? – Князь сел за стол. Стряхнул покров с кувшина, понюхал. – Вот скажи, Прошка, отчего это все здешнее молоко воняет рыбой?

      – Тутошние хрестьяне кормят коров сушеной рыбьей требухой.