Танцы в нечётных дворах. Элен Витанова

закончилось, Элла подняла сумочку, накинула синий балахон и снова поклонилась. Вечер подходил к концу, ставни закрывались, люди задумчиво выходили из двора через низкую темную арку. Элла подошла к Наташе, коротко поговорила с ней о чем-то и повернулась к Эльзе.

      – У меня есть и твой гонорар, пойдем.

      Все замерли, а Эльза легко поднялась на ноги.

      – Пойдем.

      Провожаемые как минимум двадцатью парами глаз, они вдвоем вышли на улицу. В полном молчании прошли квартал. За ними никто не шел. Завернули за угол. Элла повернулась к ней и сказала.

      – Я сейчас не могу говорить. Приходи завтра туда, где мы в последний раз виделись.

      Затем, постояв, неловко обняла ее.

      – Хорошо, я буду там утром.

      – Вечером, только вечером. В десять часов.

      – А ты не исчезнешь, как в прошлый раз?

      Элла посмотрела ей в глаза и вынула из кармашка ридикюля маленькую квадратную визитку без имени – просто много золотых цифр на черной велюровой поверхности.

      – Нет. Вот, возьми – на всякий случай. Это только для тебя.

      Эльза кивнула, повернулась и ушла. Все происшедшее было сказочным и нереальным, но разговор – уж очень сдержанным. Мать она помнила совершенно другой.

      В задумчивости она прошла Наташин двор, и, заметив это, решила немного прогуляться. Интересно, сколько сейчас времени? А, впрочем, какая разница… Сумка с ненужным здесь мобильным телефоном осталась в той странной квартире, а с собой, в нагрудном кармане платья, были только деньги – не очень много. Они оказались там потому, что Эльза думала – напитки на вечеринке будут платные. Ведь кафе же.

      До моря недалеко – это понятно по запаху. Соленый ветер в этом городе дул только с одной стороны, а еще туда, будто подсказывая направление, спускались все без исключения улицы. Проезжая часть, по которой шла Эльза, была вымощена камнем, и, несмотря на неровную поверхность, идти хотелось посреди дороги. Спланированная лет двести назад старая улица была очень широкой – метров десять. Этот простор и скользящий по нему легкий морской ветерок вселяли уверенность, что все происходит верно. Хоть и, с этим нельзя не согласиться, несколько странно.

      Эльза оказалась права: улица уперлась в парапет, за которым был обрыв, а внизу – море. Вот бы туда окунуться, с разбегу, с такой вот высоты… И будь что будет. Такой была первая мысль, пришедшая в голову. Все мысли о самоубийстве, которые когда-либо посещали Эльзу, были такими – нестрашными и несколько игривыми. И в своем городе – на мосту, под которым гремела железная дорога, и однажды в собственной квартире – где, выпей она лекарство, ее нашли бы только к утру. Каждый раз завораживало, что она может это сделать вот прямо сейчас, а следом думалось о том, что, если это так легко, значит, можно еще повременить, посмотреть, что будет дальше…

      А иногда в голову приходили другие мысли: что, если бы ее жизнь окончилась внезапно, прямо сейчас? Выехавшая из-за угла машина, кирпич на голову – что угодно. Ведь бывает такое. Что она подумает о себе, о том, что делала здесь – если, конечно,