Так держать!. Рейнбоу Рауэлл

трое скрытых ворот, а мне удалось открыть только одни.

      Иногда мне кажется, что я потратил свою жизнь на поиски карты или ключа, который сделал бы Уотфорд – весь мир магов – понятным.

      Но всегда я нахожу лишь кусочки головоломки. Я словно оказался в темной комнате, а света хватает ровно настолько, чтобы увидеть один угол.

      Почти весь пятый курс я провел в поисках База, блуждая по Катакомбам под Белой Часовней. Она расположена в сердце Уотфорда – это самое старое здание. Никто не знает, был ли Уотфорд изначально школой или чем-то еще. Может, магическим аббатством. Или поселением магов. Я склоняюсь к этой версии. Только представьте себе город-крепость, где волшебники живут вместе, практически под открытым небом. Своеобразная магическая община.

      Катакомбы располагаются под Часовней и простираются еще дальше. Возможно, вниз ведут и другие пути, но я знаю только один.

      На пятом курсе я заметил, как после ужина Баз периодически сбегает к Часовне. Я решил, что дело в каком-то коварном плане или заговоре.

      Я следовал за Базом до Часовни, прошел сквозь высокую арку парадных дверей, которые никогда не запираются… Мимо алтаря, святилища и Уголка Поэтов… Сквозь тайную дверь и прямиком в Катакомбы.

      Как и положено, Катакомбы навевают ужас. Агата ни за что бы туда не сунулась, а Пенелопа составляла мне компанию только поначалу, когда еще верила, что Баз что-то замышляет.

      На пятом курсе она бросила это занятие. Как, впрочем, и перестала ходить со мной на футбольные матчи База. Или прятаться в коридоре под балконом, где Баз практикуется в игре на скрипке.

      Но я не смог оставить все как есть. Ведь зацепки стали собираться воедино…

      Кровь на манжетах База. Его умение видеть в темноте. Он возвращался в нашу комнату ночью и переодевался в пижаму, не включая света. Потом я обнаружил груду мертвых крыс в подвале Часовни, обескровленных и иссушенных, будто выжатый лимон.

      Я был без сопровождения, когда наконец припер База к стенке. В глубине Катакомб, внутри Детской Усыпальницы. Le Tombeau des Enfants. Баз сидел в углу, а вдоль стен грудами, словно апельсины, лежали черепа.

      – Ты нашел меня, – сказал он.

      К этому моменту я уже вытащил меч:

      – Я знал, что найду.

      – И что теперь?

      Он даже не поднялся. Просто отряхнул пыль с серых брюк и прислонился спиной к груде костей.

      – Это ты мне скажи, что задумал, – проговорил я.

      Баз лишь посмеялся. В тот год он постоянно смеялся надо мной, но сейчас казался унылым. Пламя от факелов отбрасывало оранжевые пятна на серые стены, а кожа База была по-прежнему белой как мел.

      Я принял более удобную стойку, расставив ноги пошире и расправив плечи.

      – Они умерли от чумы, – сказал он.

      – Кто?

      Баз поднял руку, и я отпрянул.

      Он изогнул бровь и широким жестом обвел комнату рукой.

      – Они, – сказал он. – Les enfants[8].

      Черная прядь волос легла ему на лоб.

      – Поэтому ты здесь? Чтобы отследить распространение чумы?

      Баз уставился на меня. Нам обоим было по шестнадцать, но под его взглядом

8

Дети (фр.).