Перед грозой так пахнут розы. Андрей Бешлык

во двор, чтобы на ней поиграть по очереди. Не столько ради свежего воздуха, как из-за того, что наташина мама рано ложилась спать, и мы не хотели мешать ей. Ну и из-за свежего вечернего воздуха тоже.

      Я много узнал о ней на той скамейке под дубом, что посадил её дед около полувека назад.

      Например, то, что её родители в разводе. Она живёт и работает в Киеве, где её отец имеет собственный бизнес. Но к желанию дочери видеться с матерью относится адекватно и не возражает против того, что она проводит каждый ежегодный отпуск в Крыму уже 4 года.

      Я спросил, зачем ей работать, если отец богат.

      А она ответила, что предпочитает ни от кого не зависеть.

      И добавила, что особенно выразительно смотрелось в сочетании с её любимым жовто-блакитним костюмом:

      – Я сама як рiдна Украiна. Молода, красiва, православна, незалежна и безбашенна.

      И она имела на это право. Мать русская, но отец-то украинец.

      Я обрадовался, как радовался, подмечая всё общее, что у нас есть:

      – Так ты тоже метиска? Только наоборот. У меня мать хохлушка, батя – коцап.

      А она рассмеялась:

      – Ха-ха, метиска! Это индейские полукровки в Мексике. А ты и сам зажигательный, как мексиканец.

      – А ты вообще русская Джоан Баез.

      – И русская, и украинская, – ответила Ната и сыграла песню этой самой Джоан, на радостях от комплимента сумев весьма правдоподобно изобразить её голос.

      А потом продолжила рассказывать о восхождении по карьерной лестнице.

      Программированием она увлеклась ещё в институте.

      И на последних двух курсах уже занималась фрилансом, что позволяло не просить у папы на платья. А как защитилась, так и на постоянную работу взяли, то есть в этой музыкальной IT-компании она уже довольно давно.

      С квартирным вопросом, правда, отец всё же помог, подарив в честь красного диплома «двушку» на окраине Киева, где она и жила в гордом одиночестве, как и я на съёмной хате в Ялте.

      Я начал комплексовать, ибо сам так и не сумел до защиты диплома устроиться на постоянную работу – только разовыми халтурами подрабатывал. И восхищаться, какая рядом со мной mademoiselle emansipe⁶.

      Но я оказался прав, считая, что чем женщина больше стремится казаться сильной, тем больше ей на самом деле хочется побыть слабой.

      В один из этих вечеров Наташа рассказала мне историю из давнего прошлого, до сих пор заставляющую её плакать:

      – Когда мне было 14 лет, батя взял меня с собой браконьерствовать птиц с лодки под Днепропетровском. Он бил из ружья без промаха. И падали лебеди, подстреленные на взлёте. Он улыбался до ушей от охватившего его мальчишеского азарта. А я ревела в три ручья. Мне так было жалко лебедей. Когда они объединяются в пару и сближают шеи в форме латинской буквы S, получается фигура, образующая сердце. А если один из лебедей в паре гибнет, второй чахнет и умирает. Разве можно их убивать? Тем более, на взлёте, когда они только-только начинают подъём в небо! Я тогда с юношеским максимализмом чуть не вступила в Гринпис. Правда, передумала. Но на охоту меня лучше не приглашать – могу ответить матом.