Лента Мёбиуса. Франк Тилье

обернулся к Вику и приглашающе постучал пальцами по соседнему стулу. Тот уселся и вытянул ноги.

      – Тогда зачем вам была Аннабель, если она не в вашем вкусе? – продолжал Ван.

      Жюльетта ответила не сразу.

      – У нее водились деньги. И эти деньги позволили бы мне вылезти из дерьма, в котором я живу.

      У Вана нарастало чувство, что он разговаривает с холодным куском мяса. Холодным и алчным. Под густым слоем макияжа лицо ее было довольно-таки безобразно.

      – Разве ваше занятие не приносит дохода?

      – А какое такое мое занятие?

      Для допроса Ван, по его словам, выбрал форму «no limit», иными словами, «никаких границ». При таком допросе можно было, как в покере, идти ва-банк.

      – Я тут немного пошарил по Интернету… Так вот, вы связываете мужиков, мочитесь на них, а потом бьете ногой по яйцам. Я правильно излагаю?

      Видимо, слова Вана сработали, потому что Жюльетта адресовала тонкую улыбку уже не ему, а Вику.

      Молодого лейтенанта эта улыбка просто пронзила. Он сглотнул слюну и, силясь говорить решительным голосом, повторил вопрос коллеги:

      – То, чем вы занимаетесь, не приносит дохода?

      – Это к делу не относится.

      – Как это «не относится»? – снова вступил Ван.

      – Анну убили, а вы меня спрашиваете о вещах, которые не имеют к этому никакого отношения. Пользуетесь случаем, чтобы удовлетворить свое нездоровое любопытство?

      – Ну вы же знаете, каковы мужчины.

      – Ищите засранца, который ее убил, а меня оставьте в покое. Я тут ни при чем.

      – И это все, что вы почувствовали, узнав о ее смерти?

      – Ну вот зачем вы так говорите?

      – Не знаю. Обычно люди плачут, узнав о смерти того, кто им дорог.

      – Слезы – для кого другого, но не для меня.

      – Плачут все, даже самые стойкие, самые богатые, даже те, у кого и слез-то уже не осталось. Даже камень разревется, если умело его заставить, уж поверьте мне.

      Жюльетта пожала жирными голыми плечами, сплошь покрытыми татуировкой. На сильно подведенные брови упали пряди волос.

      – А я не из тех, кого можно разжалобить. Анна хотела меня приютить у себя. Она давала мне деньги. Мы трахались, и это было здорово.

      Она встала, налила себе текилы и залпом выпила. На ней была какая-то ужасающая черная хламида и сапоги с молнией, на платформе.

      Вик разглядел татуировку в виде кельтского креста с обвившейся вокруг змейкой, идущую от затылка вдоль по позвоночнику.

      Сыщики обменялись вопросительными взглядами, а Жюльетта снова уселась в кресло.

      Низко опустив голову, она замкнулась в молчании. Ван это молчание нарушил:

      – Перед тем как познакомиться с вами, Аннабель видела ваши шедевры?

      – Видимо, мои фильмы и привели ее к сближению со мной. Мы не на ступеньках Каннского фестиваля познакомились.

      – Ее привлекал стиль soft в садомазо?

      Она стиснула руки коленями:

      – Нет.

      – Почему же тогда она любовалась на ваши «подвиги»?

      – Да так, по чистой случайности…

      – Странная