Вся история Фролова, советского вампира. Александр Семёнович Слепаков

не напоминающего загробное чудовище. И даже вполне симпатичного. Тот вежливо встал со стула и сказал:

      – Вот и привелось свидеться, Игнатьич, ты, небось, и не думал. Ты тогда не обратил на меня внимания, когда я солдата принёс, почему-то ты решил, что это участковый, хотя я на него совсем не похож. Ну и правильно, будем считать, что это участковый! Ты не бойся меня, Игнатьич!

      Фельдшер неожиданно осмелел и, покачав головой, сказал:

      – Ну, Фролов, и хорошо это так? У девок и молодых баб кровь пить?

      – Кто старое помянет… – сказал Фролов. – Теперь всё по-другому будет. Небось, к тебе с дырками на шее больше никого не приводят?.. Я же не хотел, я сам не понимал, что делаю. Мне от Петровых никогда обиды не было! Я же не думал! А сейчас, Игнатьич, я стал думать, я знаю, как надо делать, чтоб людям вреда не было. Вот. А Нинку Петрову я встретил, всё ей объяснил, она меня простила.

      – Где встретил? – задал фельдшер не совсем понятный вопрос.

      – Там, – показал на окно Фролов, – неважно.

      – А что это ты на себя совсем не похож? Ты вон какой был жирный!

      – Да я не знаю, оно так само получилось. Я, когда стал ходить, сразу был такой. Ты кровь у меня хотел взять на анализ – давай бери, мне самому интересно.

      Фролов сел за стол, положил правую руку на подушечку, но фельдшер как-то не спешил приступать к процедуре. Тогда Иевлева отодвинула его и сказала:

      – Не нужно вам – я сама всё сделаю!

      Она ловко, с первого раза вошла в вену, осторожно вытянула полный шприц – фельдшер про себя отметил нормальный цвет венозной крови. Иевлева профессиональными движениями распределила кровь по пробиркам, закрыла их пробочками. Фролов, улыбаясь, прижимал ватку со спиртом, и видно было, что вся эта процедура очень его смешит. Он сказал:

      – Чтоб у такого, как я, кровь брать, это только в Советской стране может быть. Обычно мы кровь берём, а в Советской стране – и у нас берут. Везде люди боятся, а тут не боятся. И баб таких больше нигде нет. А если у меня болезнь найдётся, будете меня лечить?

      – У нас диспансеризация. – пробормотал фельдшер. – У нас всех лечат, я тебе, в случае чего, через неё передам. Ты ко мне сам не приходи, пожалуйста.

      – Если что-то захочешь мне передать – скажи Елизавете Петровне, я к ней прихожу иногда, – сообщил Фролов.

      Фельдшер был покрыт испариной и находился какое-то время в нерешительности, наконец спросил:

      – Фролов, ну как оно там?

      – Да я не помню, – ответил Фролов совершенно серьёзно, – я как-то очень быстро тут опять оказался.

      – А видел ты… ангелов? – спросил фельдшер.

      – Не помню, правда, Игнатьич, не помню, – смущённо признался Фролов.

      – А… чертей ты видел? Тебе вроде полагается чертей видеть? – не мог успокоиться фельдшер.

      Фролов задумался, видно было, что он пытается что-то вспомнить. Потом он посмотрел на фельдшера также серьёзно и тихо сказал:

      – Нет, Игнатьич, чертей я точно не видел.

      – А что ты видел?

      Фролов опять задумался, потом как-то вскинулся весь и сказал:

      – Слышь, Игнатьич, я речку какую-то видел, ей-богу,