Вся история Фролова, советского вампира. Александр Семёнович Слепаков

видны были ворота КПП, и подполковник перешёл мыслями к текущим делам.

      Глава 35. Объяснение Иевлевой с Фроловым

      В этот же вечер у Иевлевой произошло объяснение со странным её любовником. Она успела немного привыкнуть к нему, теперь мысль о нём уже не сопровождалась спазмами внизу живота, близость с ним по-прежнему была по остроте совершенно не сравнима с тем, что приходилось ей испытывать до этого, но уже не приводила к потере сознания и не вызывала после себя сползания в глубокий сон, от которого женщина иногда просыпалась на своей кровати в общежитии, не помня, как вернулась.

      У неё, впрочем, не было мысли, что ей это всё снится. Таким мыслям противоречили слишком отчётливые физиологические ощущения, свидетельствующие в пользу яви, отвергающие возможность квалифицировать прошедшее как сновидение. Она совершенно не представляла себе, что будет дальше, не имела ни малейшего понятия, кто этот человек, где он живёт, есть ли у него семья, чем он занимается и вообще куда он девается днём. Днём она ни разу не встретила его, хотя искала. Он никогда не договаривался с ней о встрече. Всегда появлялся неожиданно.

      То, что милиция им интересуется, тоже вызывало тревогу. Но про вампиров – это, конечно, чушь собачья. Вообще непонятно, как могут взрослые люди, да ещё в милицейской форме, на полном серьёзе говорить про такие вещи.

      Почему милиция про него расспрашивает? Бандит? Уголовник? Но ни разу он никакой агрессии не проявил, не истеричен совершенно, а блатных она видела, а кто их не видел в Ростове? Они сразу начинают давить, подчинять себе. Он совершенно не такой. Себе, конечно, подчиняет, тут она всё-таки вздохнула довольно шумно, но как будто это само собой разумеется, без всякой позы, без всякой злости. А чувствуется в нём только одно спокойствие, бесконечная уверенность в себе. Без давления, без унижения. Совершенно не по-блатному. Хотя и нежности особой тоже не заметно.

      Она пробовала расспрашивать, но он отвечал жестами и междометиями. Вообще не похож на других мужчин. После него городские, с которыми она была знакома, казались такими неестественными, деланными. Он же ничего не изображал, но все жесты, слова – довольно краткие и скупые – так прямо и непосредственно выражали его чувства, что казались красивыми, полными обаяния. И на простого деревенского мужика он был тоже не похож: стройный, прямой, гибкий, идёт, едва земли ногами касается. Акробат? Танцор? Вообще кто?

      Она сказала:

      – Мы уезжаем через неделю. Ты приедешь ко мне?

      – Нет, – ответил он.

      – Почему?

      – Мне пока нельзя далеко уходить. Мне надо тут быть.

      – У тебя дела? Чем ты вообще занимаешься? – Получался такой ненавязчивый весёлый и нежный допрос.

      – Я днём сплю.

      – Почему?

      – Потому что я ночью не сплю.

      – Ты сторожем работаешь? Стережёшь что-то по ночам?

      – Я ничего не стерегу.

      – А почему ты не спишь?

      – Я не могу ночью спать. Ты засыпаешь,