Вся история Фролова, советского вампира. Александр Семёнович Слепаков

человек – не может пить вино, а как мужчина – не может не хотеть этого. Поэтому он пьёт кровь поэта, которая сама по себе не может не быть особенной, а алкоголь в ней – единственный доступный вампиру способ выпить в нашем невампирском смысле слова.

      На вопрос: «Мало ли в селе пьяных мужиков?» – справедливо заметил, что таких, как он, нет ни одного. Он привык окружающий мир воспринимать в поэтических образах. Но никогда ещё созданный им образ, по своей природе чисто поэтический, не отражал реальность так прямолинейно, как на этот раз.

      Это выяснится потом, а сейчас, слушая иронически напыщенные разглагольствования поэта, Иевлева рассматривала ранки на его коже и понимала, что и у себя она видела такие же. Они проходят через несколько дней. Несколько дней остаются такими же, как в день появления, никак не меняясь. Потом исчезают без следа. Она думала, что это следы каких-то аллергических реакций от контактов с насекомыми. Но они всегда возникают над сосудами. И о них говорил её ночной гость, подтверждая слова участкового. А участковый говорил, что это вампир. И получалась в результате какая-то дикая чертовщина, разъяснить которую не было возможности с имеющимися на данный момент фактами. Поэтому, как учёный, Иевлева решила для себя, что надо за этим всем понаблюдать, и тогда появятся новые факты, объясняющие это явление.

      Глава 37. Иевлева и фельдшер

      После работы Иевлева пошла к фельдшеру и спросила, нет ли у него материалов для взятия крови на анализ.

      – А кого вы хотите обследовать? – спросил фельдшер.

      – Предположим, что вампира, – с вызовом сказала Иевлева.

      – Ну и дура, – констатировал фельдшер.

      – А если не дура?

      – Тогда ещё бо́льшая дура, – сказал фельдшер.

      – Вы что, боитесь?

      – А вы не боитесь? – огрызнулся фельдшер. – Я ж и говорю, дура.

      – Да что вы заладили, дура и дура, – с досадой сказала Иевлева. – Я и сама понимаю, что это всё очень странно. Но если вы будете только ругаться, я просто поеду в город и всё привезу. Но тогда ко мне не приставайте с вопросами. Я вам ничего не скажу.

      – Очень мне нужно.

      – Так вы мне не поможете? – ещё раз спросила Иевлева.

      – А ты его сюда приведи, – вдруг предложил фельдшер, переходя на «ты». – Я сам анализ возьму. А то тебе ведь никто не поверит.

      – Да мне просто самой интересно, – сказала Иевлева.

      И вдруг поняла, что фельдшер прав, что такие анализы нельзя брать в одиночку. Что нужны свидетели, и не только пожилой фельдшер, необязательно трезвый. Мало ли что удастся обнаружить. Как-то это надо задокументировать. А как? Фотографии сделать? Хорошая мысль.

      – Я обследовал больных после него, я их видел своими глазами, вы не знаете, во что вы лезете, держитесь от этого подальше, – предупредил фельдшер, опять переходя на «вы».

      – Я понимаю ваше желание уберечь меня от опасности, но поймите и вы меня, – стала объяснять Иевлева, – я во все