Девять Жизней. За час до полудня. Валентина Спирина

для тебя.

      «Зашторив окна, чтоб уйти от света…»

      Зашторив окна, чтоб уйти от света,

      дитя ночей бесстыдных и бессонных,

      вот ты сидишь, и куришь сигареты,

      и создаешь губами невесомость.

      Вот ты сидишь, родительница дыма,

      и разрушаешь ясность и пространство.

      Тебе не стыдно? Нет, тебе не стыдно.

      В тебе стыда, наверно, не осталось.

      Как бесполезны сонные движенья

      надменных губ, стареющих и блёклых…

      А ты сидишь, как тать, согнувши шею,

      сидишь и куришь, куришь сигареты.

      Вольное переложение Псалтыри, псалом 27

      Господи, не молчи:

      Слово Твоё есть Жизнь.

      Мысли мои в ночи

      снова стремятся ввысь.

      Господи, сохрани

      от лицемеров, от

      тех, кто давно охрип,

      ложью запачкав рот.

      Верю, не ровен час,

      Бог покарает всех,

      кто не смотрел анфас

      в этот бесстыдный век.

      Кто не подал руки,

      Боже, Тебе в ответ,

      тот навсегда поник,

      так как не встал на твердь.

      Благословен Господь,

      крепость моя и щит.

      Бог да хранит народ

      свой. А меня – простит.

      «Будь моим цветом, запахом, прекрасным днём…»

      Будь моим цветом, запахом, прекрасным днём;

      никогда не произноси вслух чужих имён.

      Не коси под Мону Лизу – какая пошлость.

      Мне должно казаться, что я влюблён,

      по-крайней мере, до тех времён,

      пока мы не попали в другую плоскость.

      Будь моим временем – стрелкой часов тугой;

      никогда не произноси вслух, что я – другой.

      Забудь все бренды: «Дольче Габбанна», «Коко Шанель».

      Я хочу часто видеть тебя нагой

      в плоскости, где любовь правит тобой и мной,

      где, как на алтарь, мы ложимся с тобой в постель.

      Будь моим вдохом, выдохом, воздухом… Но никогда,

      meine Liebe, не произноси вслух, что это не навсегда.

      Давай хотя бы на ночь притворимся женой и мужем?

      Просто потому, что человеку свойственно иногда

      сознавать, что проходит время, идут года,

      а он до сих пор совсем никому не нужен.

      Феодосия

      Феодосийский берег. По правую руку – мыс,

      словно каменный пёс улёгся среди воды.

      Я сижу на песке, в небеса отпуская простую мысль

      о том, что Господь и дьявол играют 1:1.

      Генуэзская крепость – останки былых эпох.

      У подножия этих стен никогда не звучало избитых фраз,

      потому что веками правит не человек, а Бог,

      безграничный, как море – насколько хватает нас.

      Бог спокоен, как море, но дьявол берет своё

      и эпоха сменяет эпоху в движеньи дней.

      Я взобрался на гору, слышу в чаще лесной поёт,

      может чёрт, может ангел, а может быть – соловей.

      И отсюда мне виден город, его дома;

      переулки