Земные праздники. Александр Радашкевич

тень. Так помоги поверить, братик,

      что это мы, что это с нами, что так и

      должно было быть.

      А этот мир, что мы вовсю любили, он к нам

      кромешно равнодушен. Как вор, как шлюха, он

      никогда нас не любил, и осени безмолвье золотое

      нас учит больше спать, нас учит меньше жить.

      Густые сны торят дороги, и лунных вод отлив

      лавинный несёт в глухие небеса, а звёздочка

      в календаре ещё кому-то никому из никогда

      напоминает: поздравить брата

      с днём рожденья.

      А ты уж небо, а ты уж берег и ветер в облаках,

      и птица на ветру, а ты уж белая

      молитва из детских

      чаяний Христа.

2009

      «Терять всё то, терять всех тех…»

      Терять всё то, терять всех тех

      ударит сирый час, и нет тогда

      слабее, сильных, нас и нет

      безбожнее с бескрылой птицей

      имени на стынущих устах и

      небом, рухнувшим на глиняные

      плечи. Не верю. Не хочу. Пусти

      меня в назад, где живо всё, где

      живы все и нет нужды в побасенках

      надежды. Но эти зимы больше

      не пройдут, не стает лёд с побегов

      вешних, лишь звоны хладнодушных

      звёзд напомнят ангелам, как мы

      любили в пустой канве тех

      сказок безнадёжных, что нас не

      научили терять всех тех, терять

      всё то, кого-чего, чему-кому,

      о ком-о чём теперь уж ни к чему.

2009

      Календарное

      Привычка свыше нам дана:

      Замена счастию она.

Пушкин

      По уходящей в иное привычке заполняю календарик

      на год, о котором известно, что он настал вчера:

      дни рождения – колкие звёздочки, другие – крестики

      недоуменные, как и положено в генеалогии…

      А в этом небе разъянварском всё гуще крестиков

      хрустящих, всё меньше наших зябких звёзд.

      И что за номер – две тыщи десять, и что за век –

      двадцать один? Я ничего о них не знаю, они, увы,

      не вспомнили меня. Летят и лгут зелёные снега

      в чужом окне внекалендарно, в сиренях рвутся

      соловьи, столь склонные к инфаркту, дорогу пеплом

      стелет осень, смывает лес июльский ветер, набухли

      в водорослях степи, ушли в песок

      и глину города.

      Пролетая вслед за ланью через речку Лимпопо,

      с новым годом номер ноль поимённо поздравляю,

      заполняя тощий календарик на послезавтрашние

      позавчера, на все века, что канули в грядущем

      в этом худом и нечаянном мире, меж явью снов

      и снами яви, где пахнет звёздами, тоской вещей,

      земляникой и крепким чаем, пока не сбудется

      речённое иль не забудется пока по восходящей

      в пустое привычке, что свыше нам, конечно же,

      дана. Несомненно лишь одно, прошлогоднейших

      снегов никомуненужность, и стелется за облачком

      почившая мечта, как тот старинный хор про

      скуку, нежность, лето, урожай и

      ниначтонепохожесть.

2010